Прочитанное в последнее время:

Здесь назревал громадный пост о Имдинской войне, но я настолько увлёкся, что на третей странице понял, что уже буквально пересказываю книгу + мои замечания. Писатель из меня аховый, да и сил бы не хватило закончить, так что здесь будут только ссылки на прочитанное мной о том периоде. Да и не уверен я, что кто-нибудь его стал бы читать.
Я думаю, историковедам будет любопытно почитать об одной из значительнейших войн, в которой участвовала Япония.

Ли Чен Вон
Имдинская отечественная война 1592–98 гг. Описание Имдинской войны северо корейским автором, с особым вниманием описывающим победы адмирала Ли Сун Сина.
Теренбулл С. Самураи. Та жа война - взгляд со стороны Японии. Военные действия на суше описаны гораздо подробнее.

На рисунке: Первый прадедушка бронированных Дредноутов первой мировой войны - Черепаховый корабль флота Кореи.



И ещё об одном из событий в Японской военной истории, заинтересоваться которым меня побудил фильм "Письма с Иводзимы", любезно предоставленный мне к просмотру камрадом Буаку. )
БИТВА ЗА ОСТРОВ ИВОДЗИМА (ФОТОПОДБОРКА)
Статья в Википедии.

На фотографии: Иво дзима с самолёта во время американской бомбёжки. На острове видны разрывы бомб.

@темы: Флот, Военная история, История

---

Кто хочет заморочиться? Вот вам Феномен
Про Боян не надо мне писать - может кто-то не пробывал ещё? )))

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Пока Флешмоб как-то вяло идёт : |
Очередной один из моих любимых рассказов Лукьяненко, который я пытался пересказывать или упоминал о нём своим друзьям несколько раз. К сожалению рассказчик из меня никакой, поэтому я предлагаю вам прочитать сей рассказ в оригинале:

Сергей Лукьяненко
ВЕЧЕРНЯЯ БЕСЕДА
С ГОСПОДИНОМ ОСОБЫМ ПОСЛОМ

Сергей Лукьяненко
ВЕЧЕРНЯЯ БЕСЕДА
С ГОСПОДИНОМ ОСОБЫМ ПОСЛОМ





Прежде чем войти в лифт, Анатолий не удержался, и посмотрел в окно еще раз. Разумеется,
корабль Чужих был на прежнем месте — прямо над памятником Петру Первому, на высоте ста
четырнадцати с половиной (проверено) метров, непоколебимо удерживаемый в ночном небе
антигравитационными (заявлено) двигателями, и цепочка оранжевых огней, обозначающая боевые
рубки (предположительно) все так же опоясывала края огромного диска. Да и куда ему деваться? А
внизу, под чудовищной машиной смерти и разрушения, второй месяц парящей над Москвой, мерцала
иллюминация, ехали по улицам машины, гуляли, изредка задирая голову к небу, люди. Человек —
очень пластичное создание. Человек может привыкнуть ко всему, причем удивительно быстро.
Анатолий вздохнул, и вошел в лифт. — Добрый вечер, господин особый посол, — приветствовал его
охранник. Немолодой уже человек, наверняка в чине не ниже майора. Какой-нибудь “альфовец”,
вероятно. — Добрый вечер. Охранник нажал на кнопку, и лифт пополз вверх. Какого дьявола Чужие
облюбовали именно это здание? — Как успехи? — вежливо поинтересовался охранник. Это был
ритуальный вопрос, и ответ Анатолия был не менее стандартным: — Работаем. В лифте, наверняка,
стоял десяток подслушивающих устройств. И в амуниции охранника — еще пяток. И у Анатолия —
семь звуко, видео и черт-знает-что записывающих приспособлений, про которые он знал, три — про
которые знать был не должен, и неизвестно сколько слишком хорошо замаскированных. Говорить о
чем-то было нелепо, да он и не собирался делиться тайнами с охранником… пусть даже тот был
проверенным и преданным до мозга костей профессионалом. Но сегодня охранник решился еще на
один вопрос: — В новостях… там было интервью с… — легкий кивок вверх, — так они сказали, что
вообще не собирались вести переговоры… что только господин Анатолий Белов убедил их не
торопиться с захватом Земли… Анатолий промолчал. Да и охранник, видимо сообразив, что за эту
вырвавшуюся реплику ему еще придется отвечать, замолчал. Лифт остановился. — Удачи вам, —
пожелал в спину Анатолию охранник. — Удачи! Похоже, человека и впрямь проняло… Глубоко
вздохнув, посол по особым поручениям при президенте России Анатолий Белов шагнул на территорию
инопланетного посольства. Исходя из общепринятой дипломатической практики — на территорию
чужого, а исходя из грубой правды — стоит добавить “и враждебного”, государства. Еще два
месяца назад здесь был какой-то офис. Впрочем, после того, как граги выбрали именно это здание
под свое посольство в России, от офиса не осталось и следов. Чужие очистили весь этаж до
состояния голой бетонной коробки за неполный час. А еще через час, когда Белов впервые вошел в
посольство, оно уже имело этот вид. Стены — лениво шевелящийся оранжевый материал, похожий на
встрепанный войлок. Пол и потолок — то же самое, только красноватого цвета. Немногочисленная
мебель — непривычных форм, хотя ее назначение угадывается легко, разбросанные по потолку
наросты светильников излучают хотя и неяркий, но абсолютно чистый белый свет. Конечно, если
белый свет можно считать чистым… — Добрый вечер, господин особый посол, — вежливо сказал граг,
сидящий у двери. Его функция была приблизительно определена как охранник-секретарь. На
вздернутых почти к подбородку тонких коленях грага лежал лучемет, в воздухе перед ним парил,
стремительно меняя окраску, маленький шар… предположительно — голограмма, предположительно —
информационный терминал, предположительно — работающий в видимом, инфракрасном,
ультрафиолетовом и радио диапазонах. — Добрый вечер, — Анатолий кивнул, на несколько секунд
задерживая взгляд на шаре — чтобы спрятанные в стеклах очков записывающие устройства, новейшая
и секретнейшая разработка ученых, собрали побольше информации. — Я не слишком рано? Он знал,
что пришел на три минуты раньше назначенного срока. Именно для того, чтобы попробовать
поговорить с охранником… предположительно — менее искушенным в дипломатических играх. Как ему
надоело это слово — “предположительно”! Никакой точной информации, ни о чем! Разве что о
высоте, на которой парят над Москвой, Вашингтоном и Пекином летающие тарелки. Да и то… с чем
связаны периодические колебания этой высоты: плюс двенадцать сантиметров, минус восемнадцать,
и выход на прежний уровень? — Господин особый посол пришел на три минуты раньше, — сообщил
граг. Чешуйчатая челюсть подергивалась, выплевывая слова чужой речи, в пасти трепетал узкий
раздвоенный язык. Глаза грага, выпуклые, лишенные век, казалось видели Анатолия насквозь. —
Господин посол может занять время беседой со мной. Господин посол может выпить чашечку чая или
прочесть газету. Тонкая рука грага протянула Анатолию “Аргументы и факты”, разумеется,
заполненные на девяносто процентов домыслами о природе и намереньях чужих. — Спасибо, я уже
читал этот номер, — вежливо сказал Анатолий. — А вам интересно читать человеческие газеты? —
Любая информация интересна, — казалось, что граг удивился. — Это ведь возможность развития. А
вам интересно читать наши газеты? — К сожалению, я лишен этой возможности, — ответил Анатолий.
— Вы не смогли пока выучить наш язык? — язык грага затрепетал в пасти. Ученые предполагали,
что это означает не смех, и не угрозу, а сочувствие. — У меня пока не хватает на это времени,
— Анатолий улыбнулся, надеясь, что граг правильно поймет мимику. — И я не имею ни одной вашей
газеты, чтобы ее попытаться ее прочесть. Считалось, что на Земле уже есть семеро человек,
способных понимать язык грагов. Сразу же после контакта, когда граги любезно передали людям
полные словари своего языка — граго-английский, граго-русский, граго-китайский, у всех
лингвистов мира началась веселая жизнь. Каждое правительство сочло своим долгом упрятать
более-менее способных ученых, тихо трудившихся в своих институтах, и выступающих на эстраде
чудо-полиглотов, знающих десятки и сотни языков, в комфортабельные и хорошо охраняемые
заведения. Там они поныне и находились, пытаясь понять чужую психологию — исходя из чужого
языка, а также готовя кадры переводчиков. Странно, но полиглоты в общем-то не подвели.
Анатолий знал, что по их, практически единодушному мнению, язык грагов был богатым, емким, но
не слишком сложным. Труднее китайского, но легче русского, одним словом. Может быть Анатолий
действительно сумеет им овладеть… если человечество выживет. — Это плохо, — сказал граг. — У
меня только старые газеты. Они вас устроят. Только весь опыт дипломата помог Анатолию
сохранить спокойное выражение лица. — Да, наверное. — Возьмите. Рука грага скользнула куда-то
под высокое сиденье, до смешного напоминающего крутящееся кресло из бара. И вернулась с тонким
диском, напоминающим музыкальный или компьютерный компакт. — Вот так… — сказал граг, касаясь
какого-то значка на диске. В воздухе появился еще один мерцающий шар. — Это скорость
восприятия. Касание еще одной… кнопки?.. да, наверное, кнопки. Шар засветился мутным белым
светом. — Вам пора, — внезапно сказал граг, прерывая демонстрацию. Протянул диск Андрею.
Провокация? Дезинформация? — Вы уверены, что можете дать мне этот предмет, и ваше руководство
не будет иметь претензий ко мне и всем людям? — спросил Анатолий, не поднимая руки. Чешуя на
голове грага зашевелилась. Признак раздражения, почти явный — дословный перевод фразы
“разгневаться” звучал как “шевелить лобной чешуей”. Хотя, разумеется, перевод мог быть
сознательно искажен… — Да, уверен. Вы обвиняете меня в намеренном желании причинить зло? Эти
чертовы граги очень быстро соображают. И очень любят подчеркивать свою честность… слишком уж
любят! — Нет, разумеется не обвиняю, — сказал Анатолий. — Я просто стремлюсь исключить
возможность малейшей неправильности в своей оценки информации. Вот это грага сразу успокоило.
Наверное потому Анатолию и удавалось удержаться на этой работе все два месяца — хотя у
американцев послы менялись дважды, а у китайцев — трижды. Умение интуитивно найти правильный
подход — главное для дипломата. — Все правильно. Все разрешено. Это старая технология, мы
больше не скрываем ее от вас. Берите, — граг продолжал протягивать диск, и Анатолий понял, что
выхода нет. Вздохнул, и взял “газету”. Диск был твердым, прохладным, шершавым на ощупь.
Обычная пластиковая пластинка… Какая, к черту, технология! Дайте Леонардо да Винчи телевизор,
и что? Допустим, он научится его включать. Допустим, разберет, и осмотрит все детали? Слишком
велика пропасть, чтобы этот артефакт чужой цивилизации в чем-то помог земным ученым. А вот
содержание диска — дело другое. Газеты! Чужие источники информации! Вряд ли там есть описания
технологических секретов… но по крайней мере появился шанс понять их психологию! Конечно, если
в этих “газетах” есть хоть слово правды. Если они не содержат одну лишь специально
подготовленную “дезу”. — Спасибо, — сказал Анатолий. С часто бьющимся сердцем он пошел по
коридору. Граг-охранник вернулся к лицезрению своего шара. Может быть, задействовать
экстренную связь? Или отказаться от встречи, покинуть посольство? Нет. Нельзя. Лучше вести
себя так, будто ничего особенного не произошло. И, наверное, не стоит скрывать факт
неожиданного презента от инопланетного коллеги. Перепонка, заменяющая грагам двери,
расступилась перед Анатолием, и он вошел в кабинет особого посла планеты Граг. — Здравствуйте,
мой дорогой, — посол встал из-за узкого, в форме полумесяца, стола. — Рад вас видеть в добром
здравии, Анатолий! Встал — это слабо сказано. Выпрямился. Вырос! Вознесся! Когда граг сидит,
он ростом с рослого человека. А выпрямляясь — превращается в трехметровую, устрашающего
обличья тварь. Вот только думать так про него не стоит… не тварь, а коллега! Никто не знает,
может быть — граги способны читать мысли? — Здравствуйте, Дкар! — Анатолий улыбнулся, широко и
радостно, с неподдельной искренностью, будто встретив лучшего друга, с которым несколько лет
не виделся. — Как ваше здоровье? Как ваша печаль по родным? Ритуал приветствия был исполнен, и
обе высокие договаривающиеся стороны уселись на чем-то, напоминающем то ли узкий диван, то ли
обитую мягкой тканью скамейку. — Я принес очередные предложения от нашего президента, — сказал
Анатолий. — Очень хорошие предложения! — Я проявляю слабый энтузиазм, — любезно сообщил граг.
— Вот, смотрите, — Анатолий достал из портфеля карту. Раскинул в воздухе — и как обычно
напрягся, ощутив, что под картой образовалась невидимая — да и неосязаемая руками, опора. — Мы
хотим предложить вам следующие территории… Граг вежливо ждал. — Костромская, Ульяновская,
Архангельская области, — Анатолий указал на отмеченные красным районы России. — Это мы уже
предлагали. Но! Он попытался придать голосу бодрость и оптимизм. Сволочи. Твари. Нет, не может
он думать о них иначе, и никто не сумеет. Пусть граги отступили от первоначального плана…
сгона всех людей в резервации… в резервации в Антарктиде и Гренландии… Все равно. Твари,
твари, твари… — Мы предлагаем вам Псковскую область, и… внимание! Это очень большая уступка с
нашей стороны, поймите! Краснодарский край! Вы же любите теплый климат, не так ли? Чужой посол
молчал, глядя на карту. Будто ему не солидный кусок России предлагали… а огрызок яблока. —
Поймите, что для нас самих весьма важны эти территории. Там проживают десятки миллионов людей,
там расположены важнейшие заводы, сельскохозяйственные угодья… Граг щелкнул языком. Покачал
головой — явно копируя человеческий жест. — Нет. — Мы также не будем возражать против полной
аннексии цивилизацией Граг Украины, за исключением полуострова Крым, и Кавказа, — с видом
человека, идущего на последнюю жертву, — сказал Анатолий. — Нет. Анатолий посмотрел в холодные
глаза грага. На самый крайний случай у него были полномочия предложить грагам еще часть из
требуемых ими территорий. Даже Москву. И Красноярский край. У человечества нет сил
сопротивляться захватчикам. Есть силы лишь торговаться… и то, по причине “свойственной расе
Граг доброты и уважения к чужой жизни”. — Мы далеко ушли от своего первоначального предложения
— отобрать лучших представителей человечества и поселить их в охраняемых резервациях, — сказал
Дкар. — Проявляя уважения к младшим братьям по разуму, мы начали переговоры. Нашим последним
требованием было предоставление каждой страной половины своей территории для беженцев с
планеты Граг. Желательно — той части, где климат наиболее теплый. Анатолий молчал. Да, именно
так. И мы готовы. На самом деле — мы уже давно готовы отдать вам половину своей планеты. Мы
просто пытаемся торговаться… — Поскольку нашим ученым удалось создать дестабилизатор
пространства и уничтожить черную дыру, угрожающую нашей звездной системе, — граг говорил,
будто вколачивал доски в крышку гроба, — мы получили время для этих переговоров. Но наша раса
молода, энергична и отныне — нацелена на экспансию. Нам необходимы пригодные для белковой
жизни планеты. Эти планеты — большая редкость в Галактике. По последним данным с Грага, нам
необходима территория, не меньшая, чем планета Земля. Все. Приехали. Вот чем объясняется
“подарок” охранника. Какая разница, что люди поймут из старой газеты, если планета обречена?
Выпустят граги свой давно разрекламированный “хомо-вирус”, и через трое суток на Земле не
останется ни одного человека. Ну… может быть дрожащие от страха президенты в герметичных
бункерах... Ему вдруг захотелось сделать то, на что дипломат просто не имеет права. Никогда. И
ни с кем. Ни с людоедом Бокассо, ни с Чужим, готовым сожрать всю человеческую расу. Вцепиться
в чешуйчатую шею. Умереть, но попытаться убить эту тварь. Самодовольную, наглую, происходящую
из какого-то их важного рода — предок Дкара сделал что-то очень важное. Наверное, уничтожил
предыдущую беззащитную планету… — Логика экспансии неумолима, — продолжал граг. — Уничтожение
чужого разума претит нам, но мы были вынуждены предъявить Земле свой ультиматум. К счастью,
три дня назад завершились успехом испытания первого планетного завода. К счастью? — Боюсь, что
не понимаю вас, господин особый посол, — прошептал Анатолий. Кажется, он утратил всю выдержку…
кажется, прослушав и просмотрев записи эксперты неодобрительно покачают головами… — Мы хотим
просить у человечества планету Венера и планету Марс. Как наиболее подходящие для преображения
в необходимую нам среду обитания. — А Земля? — не веря собственным ушам спросил Анатолий. —
Земля остается вам, — Дкар развел длинными руками. — Вся. В качестве жеста доброй воли и в
качестве извинения за памятный и прискорбный инцидент, мы также предоставим стране США участок
на планете Венера или планете Марс, равный бывшей территории Калифорнии. Этого просто не могло
быть… Анатолий смотрел в глаза грага, будто пытаясь найти в них подтверждение сказанному. Но,
похоже, граг истолковал его молчание по другому. — Галактика — жестока, мой дорогой. Вам
повезло, что первыми на Землю прилетели именно мы, всегда трепетно относящиеся к огонькам
зарождающегося разума. И еще более повезло, что мы успели уничтожить черную дыру, вынуждающую
нас к переселению… а теперь и научились преображать планеты. Мы будем добрыми соседями, друг
мой. Ведь если на Землю захочет претендовать иная раса, молодая, энергичная, стремящаяся
развиваться — мы сможем сказать свое веское слово в вашу защиту. Анатолий сглотнул. — У меня
нет полномочий немедленно принять ваше предложение, господин особый посол, — сказал он. — Но…
я немедленно передам его правительству России, и надеюсь, что наши переговоры приобретут
значительный импульс в правильном направлении. От себя лично, а не для протокола, скажу, что…
что ваше предложение мне нравится. Дкар вновь изобразил улыбку. — Я рад, друг мой. Вы
разделите со мной легкую трапезу и чашечку чая? — С удовольствием, Дкар. Жестом, исполненным
глубокого символизма, Дкар снял с невидимой опоры карту России, аккуратно сложил и протянул
Анатолию. Тот поспешно спрятал ее в портфель — дешевенький портфель из ткани, так как было
решено, что изделия из кожи животных могут натолкнуть грагов на неприятные мысли в отношении
человечества. У него было такое чувство, что он забирает у грага не раскрашенную бумажку, а
всю страну. Всю огромную страну, оставшуюся людям. Черт, а ведь американцам в каком-то смысле
повезло! Получат территорию на Марсе или Венере, рядом с чужими! Бизнес, обмен технологиями!
Черт! Тут пожалеешь, что ракетами по садящемуся кораблю шарахнули именно из Калифорнии, а не
откуда-нибудь с Чукотки! Слуга-граг — людям так и не удалось пока выяснить социальное
устройство чужих, но выполнял он именно функции слуги, принес еду и чай. Сервировал он на этот
раз обычный, материальный столик, чему Анатолий был очень рад. Для грага были поданы полоски
слегка прожаренного мяса и чай, для Анатолия — восточные сладости и чай. Метаболизм у грагов,
видимо, походил на человеческий, но земную пищу Дкар при нем не употреблял. Лишь чай. — Мы
были очень удивлены, наткнувшись на вашу планету, — тем временем сказал Дкар. Бросил в пасть
кусочек мяса. Посмотрел на стену — и в ней возникло окно: не застекленное, настежь открытое в
теплую летнюю московскую ночь. Интересно, остались ли на этом этаже обычные бетонные стены,
или и они преображены техникой грагов? — Удивлены? — сейчас, когда внезапно схлынуло
двухмесячное напряжение, Анатолий был более чем расположен к светской беседе. — Да, конечно.
Этот район космоса не является неисследованным. Здесь проходили трассы Тиуа… это любопытная
раса амфибия, которая, к сожалению, семьдесят земных лет назад покинула материальный мир. —
Погибла? — уточнил Анатолий. — Нет, нет! — протестующе покачал головой граг. — Нет! Очень
развитая раса. Могли творить звезды и планеты из вакуума. Достигли пределов развития для
биологических существ. Они перешли на иной уровень существования, и мы не можем… пока не
можем… понять их новую сущность. Может быть, они создали новую Вселенную, более их
устраивающую, кто знает? Освободившийся район стали занимать другие цивилизации, в том числе и
мы… мы очень неспешная раса, мы домоседы и склонны к простому созерцанию жизни… но едва не
случившаяся катастрофа вынудила нас принять логику звездной экспансии. Мы надеялись занять
освободившиеся планеты Тиуа, ведь им они уже не понадобятся, но мы опоздали. Граг помолчал,
глядя в окно. — Все планеты Тиуа уже были заняты… это такая редкость — теплые планеты с
кислородной атмосферой… И тут мы обнаруживаем Землю! Мы долго размышляли, почему на территории
Тиуа существует отсталый разум, почему планета не захвачена ими. — Вы же сказали, друг мой, —
осторожно заметил Анатолий, — что эта раса способна была творить звезды и планеты из вакуума?
Что им маленькая планета Земля? — Да, конечно. Но раньше? Когда Тиуа только развивались, когда
они были неумелыми и неопытными как мы? Им тоже нужны были планеты! Но они не стали
захватывать Землю. Удивительно! Именно поэтому мы решили сохранить человечество… насколько это
было возможно без ущерба для Грага. Предлагали вам резервации, а потом и целую половину
планеты! Мысленно Анатолий возблагодарил неведомую сверхцивилизацию, не тронувшую Землю. — Вы
очень мудры и добры, — сказал он. — Спасибо за хорошие слова, друг мой, — церемонно изрек
граг. Хлебнул чая. Помолчал, и доверительно сказал: — Теперь вам не следует бояться. Мы
поняли, в чем дело, и теперь вас никто не тронет! — А если к Земле прилетит раса, более
сильная, чем вы? — рискнул уточнить Анатолий. — Тогда, быть может, беда грозит нам, — сказал
граг. — Хотя теперь мы пересмотрели свою политику и станем развиваться быстрее. А вы в любом
случае уцелеете. Мы объясним в чем дело, и вас не обидят. Анатолий отпил чая. Его раздирало на
части между долгом, повелевающим немедленно сообщить правительству о полученном от грагов
помиловании, и жгучим любопытством. Он спросил: — И вас послушают? — Конечно. Граг
прошествовал к окну. Посмотрел на парящую в небе тарелку. — Если вы не против, — сказал он, —
мы подарим вам эти три корабля. Возможно, это значительно подстегнет развитие человеческой
расы. Я не испытываю даже вялого энтузиазма от этого предположения, но попытка — не пытка. У
Анатолия вспотели ладони. — Вы говорите серьезно, господин посол по особым поручениям? — Да. —
Но, насколько я понимаю, эти корабли являются основой звездного флота планеты Граг! —
Являлись, — граг лениво взмахнул рукой. — Хлам, устаревшая технология. Памятники. Нет,
наверное, мы оставим себе один. Как памятник. У людей замечательная традиция оставлять
памятники. Он шумно выдохнул, развел руками. Наверняка, сейчас в него целились десяток
снайперов из спецназа, а сверхчувствительные микрофоны и сверхмощные телекамеры, лучшее, из
созданного человеческим гением, жадно подглядывали в окно… — Этот город… — сказал граг. —
Сплошной памятник. — Ему восемьсот с небольшим лет, — вставил Анатолий. — У нас есть куда
более древние города. — Восемьсот земных лет, — повторил граг задумчиво. — Потрясающе.
Неслыханно. В ту пору мой прапрадедушка, к сожалению, покинувший мир до моего рождения,
изобрел колесо. Я до сих пор считаю, что именно это было главным стимулом к развитию Грага.
Восемьсот лет! И вы едва успели за этот срок выйти в космос! Посол по особым поручениям
планеты Граг шагнул к оцепеневшему Анатолию. Опустил ему на плечо цепкую трехпалую руку. —
Друг мой, вас бережно охраняли Тиуа, теперь этот святой долг примем мы. Не бойтесь ничего: вас
никто не обидит. У кого же поднимется рука тронуть вас — таких… таких… Он на долю секунды
замолчал, сочувственно подергивая языком, подыскивая подходящее слово, и то, конечно же,
нашлось: — Таких убогих…

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Жоржи Амаду. Полосатый кот и ласточка синья

Жоржи Амаду. Полосатый кот и ласточка Синья
(История одной любви)

И станет мир другим,
Без горя и невзгод,
Коль этот день придет,
Когда бродяга Кот
В жены Ласточку возьмет,
И вместе отправятся в полет
Ласточка и Полосатый Кот

(Стихи и мысли Эстевана да Куньи, народного поэта, обосновавшегося в
Баии на рынке Семи Ворот.)

Это случилось давно, очень-очень давно, в те стародавние времена, когда
звери разговаривали, собак сажали на цепь из сарделек, храбрые портняжки
женились на принцессах, а детей приносили в клювах аисты.
Теперь девочки и мальчики рождаются уже зная все на свете. Еще в утробе
матери они занимаются психоанализом, выбирая для себя подходящий комплекс:
тоску, одиночество, насилие.
В те давние времена и произошла одна история любви.

Глава I.

РАССВЕТ


Заря вставала медленно, с опозданием на три четверти часа, неисправимая
копуша. Она задерживается в облаках, лентяйка, с трудом раскрывает глаза,
ведь так хочется спать, спать пока спится! Если случится, что Заря найдет
богатого мужа, она будет спать до одиннадцати часов - плотные занавески на
окна и кофе в постель. О, сны созревшей девушки - уже иная сторона жизни
этой мелкой служащей департамента Времени. Увы, пока она обязана вставать
ранехонько, чтобы потушить звезды, которые зажигает Ночь, чтобы отогнать
темноту. Ночь - ужасная трусиха, и так боится темноты.
Поцелуем гасит Заря каждую звезду на своем длинном пути к горизонту.
Полусонная, зевающая, случалось, она забывала погасить некоторые из них. И
они, бедняги, так и горели до самого вечера, понапрасну растрачивая свой
блеск, какая жалость! Потом Заря будит Солнце (утомительное занятие, работа
для великанов, а не для такой нежной девушки). Надо раздуть пылающие угли,
когда Ночь уже уходит, получить первый, колеблющийся огонек, сохранить его и
взрастить бушующее пламя.
Так, в одиночестве, Заря и проводила бы время, стараясь разжечь Солнце,
но почти всегда Ветер, знаменитый горновой, прилетал ей на помощь. Только
глупец будет утверждать, что они встречались всегда случайно: ведь все
знают, что случайностей в таком деле не бывает. Да и кто не слышал о тайной
страсти Ветра к Заре? Тайной? - Секрет на весь белый свет.
Репутация Ветра была подмочена слухами, подозрительными, двусмысленными
и дерзкими: проказник, с которым надо держать ухо востро. Часто говорили о
его обычных проделках: то потушит все фонари, лампочки и светильники, чтобы
напугать Ночь, то сорвет всю листву с акаций, оставив их голешенькими -
шутки явно дурного вкуса. Однако, хоть это и покажется невероятным, Ночь
вздыхала о нем, и акации в лесу чувственно трепетали при его приближении,
бесстыдницы.
Но излюбленной шуткой Ветра было спрятаться под женской юбкой и
неожиданно поднять ее, обнажая ноги. Надежнейший трюк в былые времена,
сопровождавшийся смехом, косыми и жадными взглядами и восторженными
восклицаниями. Я говорю, в былые времена, потому что сейчас Ветру уже не
добиться большого успеха подобными шутками. Что открывать, если и так все
выставлено напоказ, а ведь только запретный плод бывает сладок. Кто знает,
может быть, будущие поколения будут бороться против легкомыслия и
доступности, требуя на митингах и демонстрациях скромности и приличия,
Он немного сумасшедший, наверное, этот Ветер, не будем скрывать его
недостатки. Но почему бы не сказать о его неоспоримых достоинствах? Веселый,
ловкий, темпераментный танцор, добрый и нежный, готовый прийти на помощь
первому встречному, особенно если дело касается женщины или девушки.
В такую рань, из-за страшного холода, Ветер кружит по дальним,
запутанным тропкам, а на рассвете направляется в дом Солнца, чтобы помочь
Зореньке. Он дует изо всей силы своих легких, а как только тлеющие угли
разгораются, Ветер позволяет легким бризам поддерживать огонь своими
веерами, а сам начинает рассказы о своих приключениях, о том, что видел он,
скитаясь по свету без всякой цели: о покрытых снегом горных вершинах,
гораздо выше облаков, или о безднах, таких глубоких, что Заря никогда не
могла бы заглянуть на их дно.
Забияка и храбрец, король скороходов, не признающий границы,
пересекающий континенты, открывающий тайные клады, Ветер хранил целую
котомку разных историй для своих слушателей.
Заря безумно любила интересные истории и поэтому опаздывала еще больше,
не в силах оторваться от рассказов Ветра: то смешных, то печальных, то
длинных, как роман с продолжением. Не имея никакой склонности к работе, Заря
с удовольствием слушала эти истории, радуясь и печалясь, а иногда и рыдая
над самыми лучшими, самыми волнующими из них. Эта Заря устраивала ужасный
беспорядок в работе часов, которые обязаны были замедлять ритм своих
маятников и бег стрелок, чтобы отметить приход Зари ровно пятью часами утра.
Некоторые часы просто сходили с ума и никогда не показывали точного
времени: то отставали, то мчались вперед, путая день с ночью. Другие
останавливались раз и навсегда. Всемирно известные куранты на башне всемирно
известного завода (производящего самую точную продукцию в мире), эти
олимпийские чемпионы точного времени, повесились на собственных стрелках,
чтобы не расстраиваться впредь из-за медлительности Зари и снижения темпов
производства. Это были швейцарские часы с образцовым чувством собственного
достоинства и производственного патриотизма.
Да что там часы, даже петухи теряли голову, обрывая песню, возвещавшую
восход Солнца, тогда как Заря еще и не думала будить его, внимая тирадам
Ветра.
Часы и петухи как-то предъявили Старику-Времени, их общему начальнику,
протест из 8 пунктов и 26 параграфов, но Время - существо безграничное,
беспредельное, не вняло их просьбе: часом меньше, часом больше, стоит ли
расстраиваться из-за такой мелочи, когда впереди у тебя вечность. Беспорядок
вносит даже некоторое разнообразие. Более того, Время не скрывало свою
слабость к Заре. Веселая и легкомысленная, молодая и изящная, не признающая
правила и законы, Заря заставляла его забыть иногда скуку вечности и
хронический бронхит. Тем не менее, на этот раз лентяйка перешла все границы
дозволенного: Ветер хотел было сократить очередную свою историю до
нескольких эпизодов, но Заря потребовала повествования, полного и
подробного, и зажгла Солнце уже после того, как они распрощались.
Одетая в платье из утреннего света, с отделкой из полевых цветов, Заря
проходит сквозь облака, задумчивая, рассеянная, вспоминая историю, которую
ей вчера рассказал Ветер. Мечтательно, слегка смущенно думает она о том, в
каком смятении чувств был тогда рассказчик. Как хотелось бы сейчас Заре
забыть о своих нудных обязанностях, растянуться на этом предрассветном лугу
и помечтать.
Почему Ветер выбрал именно эту историю? Имела ли она право относить ее
на свой счет, или он сделал это без всякой задней мысли, из любви к
искусству? Нет, Заря подозревала в этом какой-то тайный смысл, который она
чувствовала и прежде, то в страстном взгляде своего приятеля, то в печальном
вздохе в час расставания.
Правда ли, что Ветер влюблен в нее, как об этом судачат кумушки?
Собирается ли он просить ее руки? Неплохая идея - выйти замуж за Ветра, хотя
Заря и предпочла бы миллионера. Ветер помогал бы ей тушить звезды и будить
Солнце, сушить росу и раскрывать цветок Лотоса, который Заря, исключительно
из упрямства, в пику всем, раскрывает на полтора часа раньше положенного
срока. Если она выйдет замуж за Ветра, она обойдет с мужем весь мир,
пролетит над самыми высокими горными пиками, пробежит на лыжах по вечным
снегам, проплывет вместе с волнами над зелеными подводными рифами, а когда
устанет, отдохнет в подземных пещерах, где днем прячется мрак, чтобы
выспаться и набраться сил.
Легкомысленный и непостоянный, закоренелый холостяк, действительно ли
думал Ветер о женитьбе? Десятки раз они говорили о любви, о тех приключениях
и скандалах, в которых принимал участие Ветер. Тут были похищения и погони,
разъяренные и обманутые мужья и клятвы мести. Заря качает головой: Ветер и
не думает ни о какой женитьбе, у него совсем другие, бесчестные намерения,
как говорили в прежние времена. И, тем не менее, стоит помечтать.
Погруженная в свои мысли, Заря идет совсем медленно, начисто забыв о
времени. Часы, все как один, замерли в ожидании, петухи, все без исключения,
охрипли от песни, возвещавшей восход Солнца, а где оно?
Петушиное пение разбудило народ, и, взглянув на часы, стрелки которых
застыли на цифре 5, люди подумали, что Солнце исчезло.
Тусклый предутренний свет смешался с пепельным шлейфом газового платья
Ночи. Что это? Конец света? Началась невиданная паника.
Потом было получено столько жалоб из-за этого опоздания, что
Старик-Время чувствовал себя обязанным хорошенько отругать Зарю, но, взывая
к чувству долга и обещая самые страшные кары, Старик-Время, стараясь
сохранить торжественно-важное выражение лица, прятал в усах и уголках губ
улыбку заговорщика.
Заря призналась во всем:
- Отец мой, я слушала очень интересную историю. Вот и потеряла час.
- Историю? - заинтересовался Старик-Время, всегда мечтавший хоть как-то
скрасить скуку вечности, - расскажи мне ее, и если это действительно хорошая
история, я не только прощу тебя, но и подарю тебе голубую розу; она цвела
много столетий назад, теперь уже нет таких, все изменилось, дочь моя, и к
худшему, прошли прежние времена, - ах, какая тоска!
Заря уселась у ног хозяина, расправила складки платья и начала свой
рассказ. Не дослушав до конца, старик заснул, но Заря не прервала эту
историю, потому что, рассказывая ее, она, казалось, слышала ласковый голос
Ветра, видела мольбу в глазах бродяги. Ах, Ветер, бесприютный скиталец, где
ты сейчас?
В каком краю света кружишь ты, обнажая деревья, разгоняя облака,
преследуя по небу Грозу, чтобы потом низвергнуть ее на зеленые пастбища?
Близки, очень близки Гроза и Ветер, друзья по скитаниям. Только ли друзья?
Эта неожиданная мысль омрачает чело Зари.
В скобках
(История, которую рассказала Заря Старику-Времени, чтобы получить
голубую розу, была о Полосатом Коте и Ласточке Синье. А Заре поведал эту
историю Ветер, сопровождая ее загадочными восклицаниями и вздохами.
Я же передаю Вам то, что услышал от своего друга, знаменитой Жабы
Куруру, которая живет на мшистом камне на берегу озера, в пустынном и
негостеприимном месте. Старая приятельница Ветра, знаменитая Жаба Куруру
рассказала мне об этом случае, чтобы подчеркнуть легкомыслие Ветра. Он
растрачивает себя по пустякам вместо того, чтобы использовать долгие
заграничные командировки для изучения международных отношений, санскрита или
иглотерапии - полезных и благородных занятий.
Жаба Куруру - доктор философии, профессор лингвистики, специалист по
поп-музыке, достойный и многоуважаемый член национальных и заграничных
академий, знаменитый исследователь мертвых языков. И если эта история не
покажется вам интересной, это вина не Ветра или Зари, а тем более не ученой
Жабы Куруру. Просто в пересказе человека редкая история сохраняет свое
первозданное очарование: теряется музыкальность и поэтичность Ветра).


ПРИХОД ВЕСНЫ



Когда пришла Весна, одетая светом, цветами и радостью, благоухающая
тонкими духами, раскрывающая венчики цветов и одевающая деревья в зеленый
наряд, Полосатый Кот потянулся всеми четырьмя лапами и протер свои бурые
глаза, злые и некрасивые.
Да, некрасивые и злые - таково было общее мнение. Правда, говорили, что
не только глаза Полосатого Кота выражали злобу, но также все его крупное
тело, сильное и ловкое, желто-черной полосатой расцветки. Это был кот
средних лет, уже не первой молодости, который любил побродить при луне под
деревьями или по черепичным крышам, мурлыкая любовные песенки, конечно,
насмешливые или дерзкие. Никто не мог представить его поющим нежные,
романтичные мелодии. В округе не было существа более эгоистичного и
необщительного, чем Полосатый Кот. Он не дружил с соседями и почти никогда
не отвечал на редкие приветствия, которые из страха, а не из уважения,
адресовали ему некоторые прохожие. Он только цедил сквозь зубы злые
насмешки, как будто все вокруг раздражало его. А жизнь рядом с ним, то
спокойная, то бурная, была поистине удивительна. Распускались благоухающие
бутоны, превращаясь в лучезарные цветы, взмывали ввысь птицы, издавая
радостные трели, голуби ворковали о любви, выводки новорожденных цыплят
сбегались на зов гордой хохлатки, Черный Селезень, купаясь в прозрачных
водах озера, ухаживал за красивой Белой Уточкой, шаловливые щенки резвились,
прыгая по газонам. Но никто не подходил к Полосатому Коту: даже цветы
закрывались при его приближении. Говорили, что он каждый раз сбивал с ног
ударом лапы скромную белую лилию, в которую были влюблены все тюльпаны.
Конечно, доказательств не было, но кто ставит под сомнение дурной нрав Кота?
Едва завидев полосатую кошачью спину, птицы взмывали вверх: ходили
слухи, что Полосатый Кот был тем самым злодеем, который выкрал из гнезда
птенца Сабии.1 Мамаша Сабия, не найдя в гнезде своего сына, покончила жизнь
самоубийством, пронзив грудь колючкой мексиканского кактуса. Похороны были
очень печальные, много проклятий было сказано в тот день в адрес Полосатого
Кота.
Доказательств тоже не было, но кто другой мог сделать это? Достаточно
взглянуть в глаза котенку, чтобы увидеть убийцу. Отвратительные животные!
Голуби никогда не любезничали вблизи того места, где жил Кот, они были
почти уверены, что именно он съел самую красивую горлицу на голубятне, и с
тех пор один почтовый голубь навек потерял интерес к жизни.
И на этот раз никто не мог представить доказательств, это правда, но,
как сказал Преподобный Попугай, кто еще мог совершить подобное, как не этот
злодей, нехристь, каторжник. Мамаши-курицы учили своих золотистых цыплят,
как можно избежать встречи с Котом, в чьих преступных лапах - это все
утверждали - погибало множество цыплят (не говоря уже о яйцах, которые он
крал, чтобы насытить свою гнусную утробу.) Только Черный Селезень не
очень-то боялся его, так как этот котище не любил озера, столь милого
сердцам уток и селезней.
Щенки попытались было заигрывать с Полосатым Котом. Но он расцарапал им
морды, и они, оскорбившись, ощетинились и обругали его семью и род, всех
близких и дальних родственников до десятого колена. Отвратительный Кот! Злой
и эгоистичный. Под утро он ложился на траву, чтобы Солнце погрело его, но
как только Солнце появлялось из-за горизонта, он тут же уходил куда-нибудь в
тень, неблагодарный. Очень долго одна Гуява2 с корявым стволом питала
иллюзии, будто Кот любит ее, и бахвалилась этим перед всеми обитателями
парка. Это пришло ей в голову только потому, что иногда он, гибкий, с
чувственным телом, приходил и драл когтями ее сучковатый ствол. Гуява,
слывшая оригиналкой, была польщена таким вниманием со стороны Полосатого
Кота, личности сложной и довольно знаменитой. И вот она нашла хирурга,
специалиста по пластическими операциям, и избавилась от всех сучков и
наростов, покрывавших ее ствол, чтобы стать красивой для Полосатого Кота.
Она ждала его, любуясь своим гладким и чистым стволом. Но когда Кот увидел,
что не сможет теперь точить когти об этот гладкий ствол без сучков и
наростов, он повернулся к Гуяве спиной и больше ни разу не взглянул на нее.
Некоторое время Гуява была излюбленной мишенью для глупых шуток всех
обитателей парка. Даже Старая Сова, которая жила на жакейре3, рассмеялась,
когда ей рассказали эту историю.
Чтобы быть до конца точным, должен сказать, что Полосатый Кот и виду не
подал, будто знает, как к нему относятся обитатели парка. Если он и знал, то
не придавал этому никакого значения, но вполне возможно, что он и не
догадывался, сколь плохо отзывались о нем окружающие, так как ни с кем,
кроме Старой Совы, не разговаривал. А Сова, мнение которой, по причине ее
почтенного возраста, ценилось очень высоко, утверждала, что Кот вовсе не
такой плохой, только никто не принимал этого всерьез: все слушали, качали
головами, но, несмотря на уважение, которое они питали к Сове, по-прежнему
избегали Полосатого Кота.
Так он и жил, когда в парк пришла Весна, принеся с собой суматошное
изобилие цветов, запахов и мелодий: цветов радостных, запахов пьянящих,
мелодий звучных. Полосатый Кот спал, когда Весна неожиданно и властно
вторглась в парк. И присутствие ее ощущалось так сильно, так будоражило
кровь, что Кот пробудился ото сна, раскрыл свои бурые глаза и потянулся.
Черный Селезень, который был случайным свидетелем этой сцены, чуть не
лишился дара речи от изумления, так как ему показалось, что Полосатый Кот...
улыбается. Не отрывая от Кота удивленного взгляда, он позвал маленькую Белую
Уточку посмотреть на это чудо:
- Тебе не кажется, что он улыбается?
- Господи! Действительно улыбается.
Никогда прежде не видели они ничего подобного. Маленькая Белая Уточка
даже схватилась за сердце, так была она поражена этой улыбкой на хищной
физиономии Полосатого Кота. Он улыбался не только губами, но, что было всего
удивительнее, улыбались его бурые, обычно неприветливые глаза.
Неожиданно он принялся кататься по земле, как какой-нибудь молодой,
несовершеннолетний котенок, издавая при этом странные звуки, очень похожие
на мурлыканье.
Пестрая Курица, которая как раз проходила мимо с выводком золотистых
цыплят, вскрикнула и упала без чувств на руки своих детей. Петух Дон Жуан де
Род-Айленд, бежавший куда-то по своим делам, увидел происходящее и встал как
вкопанный. Надо сказать, что Пеструшка была любимой курицей в его гареме.
Поэтому он помог ей подняться и издал клич, воинственный и звучный, как гром
фанфар.
В это самое время Кот в последний раз прокатился по траве и мяукнул.
Бог мой! Это было романтичное мяуканье. Невозможно! Род-айлендский Дон Жуан
поперхнулся, и полная тишина воцарилась в парке в тот час, когда туда пришла
Весна. Не было слышно даже нежного воркования голубок, так все были удивлены
неожиданным поведением Полосатого Кота.
- Я думаю, он сошел с ума, - поставил диагноз Лист Подорожника,
пользовавшийся репутацией известного врача.
- Он готовит какую-то новую подлость, - прокудахтала Пестрая Курица,
уводя за собой цыплят и Род-айлендского Дон-Жуана.
Между тем Полосатый Кот поднялся, потянулся всеми четырьмя лапами,
выгнул спину, поднимая дыбом шерсть, чтобы больше впитать солнечного тепла,
такого ласкового, раздул ноздри, вдыхая новые запахи, носившиеся в воздухе,
и даже не согнал со своей физиономии, обычно злой и некрасивой, добродушной
улыбки, обращенной ко всему живому и неживому вокруг.
Да, он встал и пошел. И тут началось великое бегство: Черный Селезень
нырнул вместе с маленькой Белой Уточкой на самое дно озера и затем, побив
все свои прежние рекорды по подводному плаванию, выплыл у противоположного
берега, где был со своей женушкой в безопасности.
Все голуби попрятались на голубятне, прервав любовные воркования в
ветвях деревьев, где набухшие зеленые почки прямо на глазах превращались в
напоенную тенью листву.
Собаки перестали бегать и прыгать, делая вид, что они очень заняты
поисками спрятанных костей. Распускавшиеся бутоны мгновенно вновь сомкнули
свои венчики, а одна чересчур торопливая роза, которая уже распустилась,
сбросила все лепестки на землю, и только один, по воле ветра, все кружил и
кружил в воздухе.
Конечно, эта суматоха подняла ужасный шум, который и привлек внимание
Полосатого Кота. Он никак не мог понять, почему все куда-то бегут, когда так
красиво вокруг в этот час, когда в парк пришла Весна. Ведь сейчас нет грозы,
не дует холодный ветер, срывающий листья с деревьев, и дождь, рыдая, не
обрушивается на крыши домов. Как можно убегать и прятаться, когда Весна
принесла с собой радость жизни. Или это Гремучая Змея осмелилась приползти в
парк? Он поискал ее глазами. Если это так, то он еще раз покажет ей, как
воровать яйца, вытаскивать птенцов из гнезд, убивать цыплят и голубок! Но
нет, Змеи нигде не было. Полосатый Кот задумался. И вдруг понял, что все
убежали, потому что они испугались его самого, его улыбки, его мурлыканья.
Печальное это было открытие. Сначала Полосатый Кот нахмурился, но потом лишь
махнул хвостом, выражая полное равнодушие к происходящему. Это был гордый
кот, не придававший значения мнению окружающих. Он даже подмигнул, немного
неестественно, Солнцу, и жест этот, уж совсем неожиданный, так удивил
огромный Камень, который уже несколько тысячелетий жил поблизости, что тот,
не помня себя, скатился в заросли кустарника.
Полосатый Кот полной грудью вдохнул аромат молодой Весны. Ему было
легко и радостно, хотелось смеяться, брести куда-нибудь наугад и даже...
поговорить с кем-нибудь. Он оглянулся еще раз, но никого не увидел. Все
убежали. Нет, не все. С ветки какого-то дерева на Кота смотрела Ласточка
Синья и улыбалась ему.
Издали Ласточку звали к себе ее родители, крича истошными голосами.
И, высунувшись из своих нор, все обитатели парка следили за Ласточкой,
улыбавшейся Полосатому Коту. А вокруг была Весна, мечта поэтов.
Опять скобки, представляющие Ласточку Синью.
(Когда она пролетала мимо, веселая и шаловливая, то в парке не было ни
одного пернатого существа мужского пола, достигшего совершеннолетия, которое
не влюбилось бы в нее. Она была еще очень юной, но, где бы она ни
появлялась, тотчас разбивала сердца всем молодым обитателям парка. Ей делали
предложения, посвящали поэма. Соловей, знаменитый трубадур, пел серенады под
ее окном. А она только улыбалась им всем, дружила со всеми, но не любила
никого.
Не зная забот, она порхала по деревьям в парке, любопытная и
разговорчивая, чистая душа. По общему мнению, ни в парке, ни во всей округе
не было ласточки столь красивой и милой, как Ласточка Синья).


ВЕСНА В РАЗГАРЕ



Была Весна, мечта поэтов. И Полосатому Коту захотелось сказать что-то
особенное, что-то очень хорошее Ласточке Синье. Он сел на землю, расправил
усы и с трудом проговорил:
- Почему ты не убежала, как другие?
- Я? Убежала? Но я не боюсь тебя, а остальные просто трусы. Ты не
сможешь меня поймать, у тебя ведь нет крыльев. Ты, котище, глуп даже больше,
чем некрасив.
- Я некрасив? - Полосатый Кот рассмеялся смехом таким ужасным, что даже
самые смелые деревья, такие как Красный Сандал, гигант, задрожали от страха.
- Она оскорбила его, и он ее убьет, - подумал старый Датский Дог.
Преподобный Попугай - преподобный потому, что одно время учился в
семинарии, где зазубрил несколько молитв, да 2-3 фразы по латыни, чем
заслужил лестную репутацию эрудита - зажмурил глаза, чтобы не быть
свидетелем этой трагедии. Он сделал это по двум причинам: во-первых, он был
слишком возбудим и не переносил вида крови, а крови такой красивой жертвы -
тем более, а во-вторых, потому что не хотел выступать свидетелем, если дело
дойдет до суда (ведь все знают: закон - что дышло) и ему придется выбирать
между необходимостью сказать правду и испытать на себе последствия гнева
Полосатого Кота, как-то: привлечение за клевету; несколько оплеух, разбитый
клюв и кто знает, что еще, - или солгать и гореть на вечном огне, как
соучастнику преступления.
Трудное положение, гораздо лучше совсем не смотреть. Так он и сделал,
и, помолившись за упокой души Ласточки, пришел к полному примирению со своей
совестью.
Сама Ласточка подумала, что переборщила, и, вспорхнув под грузом этих
сомнений высоко на ветку, принялась очень кокетливо чистить перышки.
Полосатый Кот все еще улыбался, хотя и чувствовал себя оскорбленным. Но
не потому, что Ласточка могла подумать о нем так же, как остальные обитатели
парка, а потому что она назвала его некрасивым. А он-то считал себя
красавцем-котом, элегантным к тому же.
- Ты находишь меня некрасивым? В самом деле?
- Безобразным! - издали подтвердила Ласточка.
- Я не верю. Только слепец может назвать меня некрасивым.
- Некрасивый и самонадеянный!
Но тут разговор прервался, так как прилетели родители Ласточки, поборов
из любви к дочери свой страх перед Котом, и увлекли ее за собой, бранясь и
читая нотации. Но Ласточка, улетая, еще успела крикнуть Коту:
- Пока, сеньор Страшила!
Вот с этого-то, немного глупого, разговора и началась история
Полосатого Кота и Ласточки Синьи. По правде, история эта, для Ласточки по
крайней мере, началась гораздо раньше. И в первой главе мне следовало
рассказать, хотя бы вкратце, как жила Ласточка прежде, до этой первой своей
встречи с Полосатым Котом, но так как я этого не сделал, пренебрегши
старыми, добрыми законами классического повествования, то мне остается лишь
прервать свой рассказ и вернуться в прошлое. Конечно, я признаю, что это не
лучший способ рассказывать истории. Но моя забывчивость может быть отнесена
на счет того смятения чувств, которое начинается с приходом весны у котов и
поэтов.
Но лучше уж я буду утверждать, что сделал это намеренно, совершив таким
образом революционный переворот в форме и структуре повествования, что
обеспечит мне поддержку официальной критики и легионов
специалистов-филологов.

Глава первая, отставшая и потерявшая свое место.


Ласточка Синья, такая красивая, была немного сумасшедшей. Взбалмошной,
лучше сказать. Хотя Ласточка еще посещала птичий университет - где
Преподобный Попугай читал закон божий - и была столь юной, что ее уважаемые
родители не разрешали ей гулять по вечерам с поклонниками, она уже считала
себя достаточно взрослой и гордилась тем, что дружит со всеми обитателями
парка: с цветами и деревьями, курицами и утками, собаками и камнями,
голубями и озером. Она была со всеми очень приветлива, не отдавая себе
отчета в чувствах, которые внушала мимоходом.
Сам Преподобный Попугай, который из кожи вон лез, превознося
собственные добродетели, и считался чем-то вроде священника из-за своей
учебы в семинарии, - даже он во время урока бросал на Ласточку похотливые
взгляды.
Несмотря на все восторги и поклонения, в жизни Ласточки была какая-то
тайна - это и есть причина того, что первая глава оказалась здесь, так как
тайной этой был, безусловно, Полосатый Кот. Ее волновало это гордое и
молчаливое существо. Она часто следила за ним, когда он спал или грелся на
солнце в густой траве.
Спрятавшись в ветвях какого-нибудь дерева, она часами рассматривала
его, думая о том, почему этот урод ни с кем не дружит. Конечно, она не раз
слышала, что говорили о нем окружающие, но когда увидела его розовый нос и
огромные усы, то (никто не знает почему) вдруг усомнилась в правдивости этих
историй. Таковы ласточки, что уж тут поделаешь. И нет лучшего способа
заставить их постичь истину, способа более простого и надежного, чем
сомнение. Ласточки очень упрямы и руководствуются только своими чувствами.
Полосатый Кот был единственной тайной в спокойной и ясной жизни
Ласточки Синьи. Иногда Ласточка запевала одну из тех чудесных песен, которые
она разучивала с Соловьем, и неожиданно прерывала ее, если замечала крупное
тело Полосатого Кота (а иногда и предчувствовала его появление), бредущего в
свой любимый угол. И тогда она тихонько следовала за ним, а однажды вечером,
чересчур разыгравшись, стала бросать сухие веточки ему на спину. Кот спал, а
Ласточка, надежно укрывшись в густой листве жакейры, смеялась, когда веточки
попадали в цель.
Полосатый Кот открыл один глаз и посмотрел вокруг. Но тотчас снова
закрыл его, полагая, что это очередная дурацкая проделка Ветра. Уже давно
понял Полосатый Кот, что нет никакого смысла гнаться за Ветром, пытаясь
ударить его лапой. Гораздо умнее позволить ему наиграться вволю. Но сейчас
шалость явно затянулась, и Кот решил уйти. Ласточка тоже улетела,
взволнованная шуткой, которую она сыграла со злым Котом. В тот же день у
Ласточки состоялся памятный разговор с Комолой Коровой. Я не случайно
упоминаю здесь о Комолой Корове, так как речь идет об одной из самых
замечательных обитательниц парка. Она пользовалась почти таким же уважением,
как и Старая Сова.
Речь идет о персоне неторопливой, очень рассудительной и немного
важной, что объясняется всеми теми внушительными титулами, которыми она
обладала. Она происходила от быка аргентинской породы и звалась Рашель
Пусио. Кроме того, у нее был мстительный характер и непостоянное чувство
юмора.
Она была очень приветлива с теми, кто ей нравился: четой уток,
например, поддерживая с ними сердечные, дружеские отношения, но груба и
резка с теми, кого не любила: Мясной Мухой, собаками и, конечно, с Полосатым
Котом. Она не любила Полосатого Кота, так как, будучи лицом чрезвычайно
важным, к тому же почти иностранкой, она считала себя оскорбленной этим
жалким представителем породы кошачьих.
Надо сказать, что, несмотря на всю свою осторожность, Комолая Корова
была склонна к иронии. Однажды, столкнувшись с Полосатым Котом на скотном
дворе, куда он пришел, конечно, в надежде украсть немного молока. Комолая
Корова сказала ему полуиронически-полупрезрительно, на смеси испанского с
португальским:
- Un tipo tan chiquito y ya1 с усами.
А Кот с явным и непростительным неуважением к такой известной персоне,
имел наглость сказать:
- Такая большая тетя и без лифчика!
Корова хотела лягнуть его хорошенько, но Кот уже ушел, зло смеясь в
душе. Все в парке сочли, что Корова была ужасно оскорблена, и вечером ее
посещали целыми семьями, выражая свою солидарность. Комолая Корова была
безутешна и плакала навзрыд.
Душой общества был Преподобный Попугай, который в ту ночь основательно
напился и забавлял всех анекдотами, которых он нахватался на кухне в
семинарии. Даже Комолая Корова перестала рыдать и улыбнулась, правда, потом
она опять заплакала, но уже не так горько.
Когда Ласточка рассказала Корове, каким образом она развлекалась в тот
вечер, Корова пожалела, что вместо сухих веточек Ласточке не подвернулся под
руку хорошенький булыжник, чтобы раз и навсегда избавиться от противного
Кота.
Но когда Ласточка ужаснулась подобной кровавой расправе и призналась,
что бросала в него веточки только для того, чтобы завязать разговор с Котом,
удивлению Коровы не было границ:
- Hablar com el gato? Piensas, loquita, en hacerlo, в самом деле? Por
dios, no seas tonta!1
Знание испанского не только создавало ей положение в обществе, но и
утомляло. И как утомляло! Поэтому она продолжала по-португальски.
- Разве ты не знаешь, что он Кот, противный Кот, и что никогда ни одна
ласточка не может, не компрометируя честь своей семьи, не только
поддерживать какие-то отношения, но даже здороваться с котом? Разве не
знаешь ты, что многие, очень многие твои родственницы погибли в когтях таких
же котов, как этот, полосатых или нет, - какая разница.
И она продолжала отповедь.
- Уж не собираешься ли ты, сумасшедшая Ласточка, нарушить давно
учрежденные, веками освященные законы, нанести оскорбление друзьям,
причинить горе родителям?
- Но он ничего мне не сделал...
- Он - кот, и к тому же полосатый!
- Ну и что, что кот, ну и что, что полосатый?! У него такое же сердце,
как у всех нас.
- Сердце? - Комолая Корова завопила так, будто ее укусил слепень. - Кто
сказал тебе, что у него есть сердце? Кто?
- Ну, я думала...
- Ты видела его сердце? Говори!
- Видеть не ви...
- Ах, так!
И она говорила еще очень, очень долго. Пересказала все слухи о Коте,
вспомнила тот случай, когда он оскорбил ее, и еще раз прослезилась. И опять
советы, предупреждения. Давать советы было одним из любимых занятий Комолой
Коровы. Правила хорошего тона, законы здоровой нравственности и прочий хлам
были ее коньком. Она объяснила, как надо вести себя молодой незамужней
ласточке, что ей можно делать и чего нельзя. Выходило, что самое главное,
чего делать нельзя, - это разговаривать с котами, тем более с Полосатым
Котом. Ласточка выслушала ее, как примерная ученица, и опечалилась. Она не
должна разговаривать с Полосатым Котом, она и так поступила дурно, думая об
этом. Корова, должно быть, права, у нее такой опыт и такой внушительный и
благородный вид. Только Ласточка, упрямица, так и не поняла, какой грех она
совершила бы, поговорив с Котом.
Во всяком случае, она поклялась никогда больше не играть сухими ветками
над желто-черной спиной Полосатого Кота и не думать о разговоре с ним. Но
клятвы ласточек не дорого стоят, тем более ласточек молодых, пылких и
любящих опасности. Я подозреваю даже, что, давая эту клятву, она уже знала,
что не сдержит ее. Она по-прежнему следила за Котом, правда, не играла
больше веточками, но ах! вовсе не из-за данного обещания, а из страха, как
бы Кот не рассердился на проказницу.
Вот так и жила она до того самого часа, когда в парк пришла Весна.
Здесь-то и кончается первая глава, а мы вернемся к нашей истории, туда,
где мы оставили ее из-за ошибки, вкравшейся в повествование, или, лучше
сказать, из-за модного литературного приема.


КОНЕЦ ВЕСНЫ



Родители Ласточки хотели как следует отругать свою дочь. Но они были
так взволнованы собственным героизмом, тем, что мужественно, лицом к лицу
встретились с Полосатым Котом, чтобы спасти свое дитя - что не слишком
бранились. И Ласточка-отец сказал Ласточке-матери:
- Мы любим нашу дочь, мы спасли ее.
И Ласточка-мать ответила:
- Мы хорошие родители, мы защитили нашу дочь.
Они смотрели друг на друга, не скрывая взаимного восхищения. Родители
категорически запретили Ласточке приближаться к свирепому врагу.
Если уж клятвы молодой ласточки не имели никакой цены, то такие
категорические запреты только будили в ней интерес и любопытство. Но не
потому, что Синья была одной из тех ласточек, которым достаточно сказать:
"Не делай этого!", чтобы они немедленно это сделали. Напротив, нежная и
послушная, она очень любила своих родителей. Это была хорошо воспитанная,
вежливая и добрая ласточка. Она соглашалась, когда ее убеждали в чем-то
хорошем и добром, но никто и никогда не смог бы доказать ей, что
поддерживать добрые отношения с Котом - грех или преступление.
И поэтому, опустив свою красивую головку на лепесток розы, который
служил ей подушкой, она решила продолжить завтра прерванный разговор:
- Он некрасивый, но симпатичный, - прошептала она, засыпая.
Что касается Полосатого Кота, он тоже думал о Ласточке Синье в ту
первую весеннюю ночь, положив голову на подушку. Но нет, как раз подушки-то
у него и не было: кроме того, что кот был злой и некрасивый, он был еще и
беден, как церковная мышь, и спал не на подушке, а на собственных лапах. Но
Кот не страдал из-за отсутствия роскоши, потому что никогда и не знал ее.
Ему не хватало совсем другого: любви, нежности и, иногда... сосисок.
В тот день он вернулся домой поздно.
До самого вечера он бродил по парку не разбирая дороги, рвал когтями
кору на деревьях, мяукал какие-то странные мелодии и чувствовал настойчивое
желание пуститься в странствие по черепичным крышам, как бывало в далекой
юности.
Чудесный аромат земли щекотал ему ноздри, и его большие усы беспокойно
двигались. Он чувствовал себя таким молодым, что готов был поиграть с
собаками. Он, наверное, так бы и сделал, если бы щенки, испугавшись, не
убежали прочь. Желание это настолько выходило за рамки его обычного
состояния скуки и равнодушия, что он прошептал самому себе: "Я болен".
Потом пощупал лапой лоб и заключил:
- У меня сильный жар.
А потом, уже ночью, улегшись наконец на старую бархатную тряпку - это и
было его постелью - он посмотрел на какой-то цветок и в нем, как в зеркале,
увидел огромные глаза Ласточки.
В лихорадочном бреду спустился он к озеру, чтобы напиться, и в водяных
бликах он тоже увидел Ласточку, улыбавшуюся ему. Он узнавал ее в каждом
листке, в каждой капле росы, в каждом луче заходящего солнца и в каждой тени
надвигающейся ночи. И в свете полной луны увидел он Ласточку, одетую в
серебро, и промяукал ей свою скорбную песнь. Только глубокой ночью ему
удалось наконец заснуть. Он видел сон - впервые за много лет - и сон этот
был о Ласточке Синье. Неужели Полосатый Кот, этот общепризнанный злодей,
влюбился?
Сейчас, когда он и Ласточка спят, и только Старая Сова бодрствует,
позвольте мне пофилософствовать немного. Это - право, повсеместно признанное
за рассказчиками историй, и я должен воспользоваться им, хотя бы для того,
чтобы не нарушать заведенный порядок.
Я хочу сказать, что есть люди, не верящие в любовь с первого взгляда,
другие, напротив, утверждают, что это и есть единственная истинная любовь.
Доводы и тех и других не лишены здравого смысла. Дело в том, что любовь
дремлет в сердцах людей, но однажды она пробуждается и расцветает, будь то
весной или в разгаре зимы. Правда, весной это гораздо легче, но это уже
совершенно другой вопрос, не будем обсуждать его здесь. И вот внезапно, от
случайного взгляда другого существа, любовь пробуждается в нашем сердце, и
мы будто в первый раз осознаем ее, потому и называется она любовью с первого
взгляда.
Вот такой была любовь Полосатого Кота к Ласточке Синье. Но не ждите,
что я объясню Вам, что происходит в маленьком, но мужественном сердце
Ласточки.
Я не настолько глуп, чтобы считать себя способным постичь сердце
женщины, а тем более ласточки.
Подобные размышления, однако, вовсе не волновали Полосатого Кота в ту
ночь. По правде говоря, он не считал себя влюбленным. Такая мысль просто не
приходила ему в голову. В молодости он страстно влюблялся каждую неделю, в
основном по вторникам и охладевая к пятнице, потому что он был очень ленивым
котом и оставлял субботу, воскресенье и понедельник для отдыха. Он разбил
сердца несчетному количеству кошек всевозможных расцветок, одной серой
крольчихе и одной молоденькой лисичке. Но это было так давно, что он не
помнил уже ни имен, ни подробностей. Как я уже говорил, он одиноко жил в
своем углу, нежась на солнце, наслаждаясь лаской легкого бриза или прохладой
летнего вечера.
И вот пришла Весна и нарушила его покой. На следующий день, умываясь,
он думал о Ласточке и вспомнил сон, который преследовал его всю ночь: он и
Синья обсуждают вопрос о красоте и уродстве. Он усмехнулся: "Просто вчера я
был болен", и решил больше не думать о Ласточке. Он отправился в свой
любимый уголок, погреться на солнышке на старой бархатной тряпке. Жизнь в
парке потекла своим чередом.
А Полосатый Кот лежал, как всегда, вытянувшись, чтобы ласковое весеннее
солнце обволакивало все его крупное тело. Но, как ни странно, на этот раз он
не закрыл глаза, хотя опыт подсказывал ему, что с закрытыми глазами можно
гораздо полнее насладиться солнечным теплом и прохладой бриза.
Тем не менее, в этот второй день Весны глаза его были широко раскрыты
и, более того, обращены к тому дереву, где накануне сидела Ласточка Синья.
Когда Кот понял, куда он смотрит, он пришел в бешенство.
Он отвел глаза в сторону и, тихонько насвистывая, попытался
сосредоточиться на чем-нибудь другом. Он понаблюдал за щенками, бегавшими
друг за дружкой (эти идиоты и не способны ни на что другое), посмотрел на
деревья, покрывшиеся листвой, и даже на Попугая, читавшего утреннюю молитву.
Попугай стоял, прижав одно крыло к груди и закатив глаза.
Кот, увидев елейное, мистически-отрешенное выражение на его физиономии,
не удержался и показал язык. Попугай, напуганный этим жестом, двусмысленным
и грозным (а вдруг Кот облизывается?), прервал молитву и поприветствовал
Кота:
- Добрый день, дражайший доктор Полосатый Кот. Как здоровьице? Слава
богу, хорошее?
Кот не удостоил его ответом. Его глаза опять были прикованы к дереву,
на котором вчера сидела Ласточка. И пока он смотрит туда, в надежде увидеть
Ласточку, я объясню Вам этот некрасивый жест Кота. Дело в том, что Полосатый
Кот не любил лицемеров, а Попугай был само лицемерие.
Сова, которая как свои пять пальцев знала жизнь всех обитателей парка,
однажды рассказала Коту, что местре1 Попугай, прикрываясь своей набожностью,
никогда не упускал случая порезвиться. Он делал неприличные предложения и
маленький Белой Уточке, и Пестрой Курице, и одной голубке, которую обучал
катехизису. Даже самой Сове, без малейшего уважения к ее возрасту, он
нашептывал непристойности. А этот случай с Голубгаем? О, об этом стоит
рассказать.
Однажды у Почтовой Голубки родился странный сын: голубь, говорящий
человеческим языком. А ведь Почтовый Голубь (большим умом, кстати, не
отличавшийся) постоянно бывал в длительных командировках, разнося
корреспонденцию по парку. Официально сын считался его, но Сова утверждала,
что тут дело нечисто. Кто, кроме Попугая, говорил человеческим языком?
Собаки понимают его, но говорить не могут. Кроме того, Попугай не выходил из
дома Голубки в отсутствие мужа под предлогом "морального утешения". К
счастью, у Почтового Голубя был хороший характер.
Полосатому Коту не было никакого дела до похождений Попугая. Он никогда
не принимал участия и в сплетнях о любовных приключениях Петуха,
закоренелого многоженца и магометанина (которому тайно завидовало все
мужское население парка), ежедневно пополнявшего свой гарем новой молодкой.
Как голуби, однолюбы по убеждению, так и Черный Селезень, однолюб волею
обстоятельств, потому что в парке была только одна утка, те и другие делали
вид, что очень возмущены безнравственным поведением Петуха. Комолая Корова
тоже не одобряла его поведения, осуждающе качая головой.
Только Полосатый Кот не придавал этому никакого значения. Он не
испытывал отвращения к многоженцам. Но он был против лицемеров, таких
притворщиков, как Попугай. Поэтому Кот и показал ему язык - оскорбительный и
достойный осуждения жест.
Сообщая Вам такие подробности, я надеялся, что в это время к дереву
прилетит Ласточка и сядет как раз напротив кота. Но она не прилетела,
неблагодарная. И, вернувшись в парк, мы найдем нашего друга, Полосатого
Кота, в ином, совсем не радостном расположении духа, столь не похожем на то,
в котором мы его оставили. Он утратил беспечный вид и легкость, которую
чувствовал накануне, и его большие усы свесились печально и безвольно.
(Опасный признак, если речь идет о Полосатом Коте. Усы были "барометром" его
настроения.)
Он опять, в который уже раз, посмотрел на дерево, но не увидел
Ласточку. И тут тень этого дерева накрыла его большое тело. Бурые глаза
помрачнели. Почему так болит сердце? Ведь вокруг Весна.
И вдруг он поднялся. Зачем? - Этого он и сам не мог объяснить. Может
быть, чтобы посмотреть на солнце? Он поднялся и пошел, сам не зная куда. Но
вдруг он понял, что ноги - неужели они не слушаются его? - сами принесли его
к тому дереву, где жила семья Ласточки (должен сказать, что дерево это росло
в противоположном конце парка). Родители Ласточки как раз улетели за
пропитанием. Ласточка издали заметила Кота и, улыбаясь, ждала его. Полосатый
Кот остановился под деревом и уставился на Ласточку. Только тут он понял, к
кому он шел, не отдавая себе в этом отчета. Он взбесился - что я здесь
делаю? - и решил немедленно уйти (черт! его лапы будто свинцом налились). А
Ласточка звонко прощебетала ему:
- Почему Вы не здороваетесь со мной, плохо воспитанный сеньор?
- Здравствуй, Синья... - едва слышно пробормотал Кот.
- Сеньорита Синья, прошу прощения.
Но тут у него сделалось такое несчастное лицо (он становился еще
некрасивее, когда грустил), что Ласточка смягчилась.
- Ну ладно, можешь называть меня Синья, если это тебе больше нравится,
а я буду называть тебя... Страшила.
- Я же сказал тебе, что я не страшила.
- Вот это да! Какой самонадеянный! Да ты еще некрасивее, чем показался
мне вчера. Рядом с тобой моя крестная мать, Сова, - настоящая красавица.
- В конце концов, что же мне здесь нужно, - думал Полосатый Кот, - эта
молодая, едва достигшая совершеннолетия Ласточка не относится ко мне с
должным уважением (неужели он хочет, чтобы Ласточка уважала его?) оскорбляет
меня, называет уродом. Вот как доверять какой-то молоденькой Ласточке.
Неужели она, всего лишь школьница, ученица Попугая, думает, что может вот
так разговаривать с ним, серьезным, много повидавшим, считавшим себя выше и
образованнее всех остальных обитателей парка и даже, несмотря ни на что,
красивым котом?
Он решил уйти и никогда больше не разговаривать с этой дерзкой
Ласточкой. (Ах, ноги его, как свинец, словно тонны свинца привязаны к ним).
Он еле выдавил из себя: "Пока..."
- Послушай, ты обиделся? Ты такой самовлюбленный, даже больше, чем
некрасивый.
(Какого черта, почему я здесь стою?) Теперь не только ноги не
повиновались ему, рот тоже неожиданно расплылся в улыбке, тогда как сам Кот
хотел остаться серьезным и суровым. Это какой-то заговор против него,
Полосатого Кота.
А Ласточка непрерывно лепетала что-то, милая провинциальная девочка,
чья молодость подчинила себе все вокруг:
- Не уходи, не нужно. Я не буду больше звать тебя страшилой. Теперь я
буду называть тебя только красавцем.
- Мне этого тоже не нужно.
- Тогда как же?
- Котом.
- Котом нельзя.
- Почему?
- Мне нельзя разговаривать с котом. Коты - враги ласточек.
- Кто сказал это тебе?!
- Это правда, я знаю.
У Кота сделалось такое несчастное лицо, несчастнее не бывает. Ласточка
Синья, которая любила радость и не выносила грусти, сказала тогда:
- Но ведь мы не враги, правда?
- Ни в коем случае!
- Значит, мы можем разговаривать. Но тотчас добавила:
- Сюда летит мой отец, уходи. Немного погодя я прилечу на сливу, чтобы
поговорить с тобой, страшилище...
Кот засмеялся и забрался в густой кустарник, росший поблизости.
Почему-то ему опять стало весело. Ловко пробираясь сквозь заросли
кустарника, он вспоминал свой разговор с Ласточкой и будто вновь слышал ее
мелодичный голос.
Она не может разговаривать с котом. Все коты такие плохие, некоторые
были пойманы на месте преступления, когда пожирали ласточек, это правда. Но
как можно быть таким злым, как можно съесть существо такое хрупкое и
прекрасное, как Ласточка Синья?
Он уселся под цветущей сливой, а вскоре появилась и Ласточка, исполняя
в воздухе фантастичный и прекрасный весенний танец. Вдали Соловей,
провожавший ее взглядом, запел песнь любви, заполнившую весь парк
Кот захлопал в ладоши, когда Ласточка села на самую нижнюю ветку, почти
рядом с ним. И они продолжили прерванный диалог, но я не буду приводить его
здесь. Все их разговоры были немного похожи (как, впрочем, и весь любовный
лепет), немного скучны и стары, как наш мир. Скажу лишь, что они проговорили
всю Весну, не испытывая недостатка в темах. Они постепенно узнавали друг
друга, каждый день делая новые открытия.
Но они не только разговаривали. Вместе, он бежал по зеленой траве, а
она летела по голубому небу, они блуждали по парку, отыскивая восхитительные
укромные уголки, находили новые и новые нюансы в окраске цветов и в нежности
ветерка, и радость всего мира поселилась в их сердцах, вернее, эта радость
заполняла окружавший их мир, просто они не видели ее прежде. Потому что,
уверяю тебя, читатель, - и зрячие иногда бывают слепцами, это зависит от
того, какое сердце у каждого из нас. Ну, не хмурьтесь, может быть, к Вам это
как раз не относится.
И вот однажды утром Кот спросил у Ласточки:
- Что изменилось в тебе со вчерашнего дня? Сегодня ты еще красивее, чем
вчера, и даже красивее, чем все эти ночи, когда я видел тебя во сне.
- Расскажи мне твои сны. Я не буду рассказывать свои, потому что вижу
все время одну и ту же отвратительную личность: я вижу во сне тебя...
И они рассмеялись. Глухой смех злого кота и серебристый голосок
Ласточки слились в прозрачном воздухе. Вот так бывает Весной.


ЛЕТО



Это очень короткая глава: быстро промелькнуло лето, с его пылающим
солнцем и полными звезд ночами. Счастье всегда быстротечно.
О, время - сложная штука. Когда мы хотим, чтобы оно подождало
чуть-чуть, не бежало бы, не торопилось, оно несется во весь опор, обгоняя
часы. Когда мы хотим, чтобы оно летело быстрее, чем мысль, потому что мы
страдаем, потому что для нас настали черные дни, оно тащится, как на
собственную казнь. Коротким было это Лето для Кота и Ласточки. Они заполнили
его долгими прогулками, беседами в тени деревьев, улыбками, нежным шепотом,
робкими, но страстными взглядами и даже... размолвками. Не знаю, были ли у
них ссоры в полном смысле этого слова. Но иногда Ласточка находила Кота
печальным, с поникшими усами, и глазами, как никогда бурыми. Причина была
одна и та же: Ласточка уходила с Соловьем, разговаривала с ним или брала
уроки пения - Соловей был преподавателем. Ласточка не понимала поведения
Полосатого Кота, его грусти, его упорного молчания. Ведь она и Кот не
обменялись еще ни единым словом любви, а с другой стороны, Ласточка
относилась к Соловью как к брату.
Однажды, когда урок затянулся дольше обычного, а усы Кота поникли до
самой земли, - Ласточка прямо спросила о причине его грусти.
- Если бы я не был Котом, я бы просил тебя стать моей женой... -
ответил Полосатый Кот.
Ласточка не нарушила ответом тишину этой ночи. Что же, это было
неожиданностью для нее? - не верю, она уже догадалась, чем стала она для
Полосатого Кота.
Она была обижена? - Тем более не верю, эти слова были приятны ее
сердцу. Она испугалась. Ведь он - Кот, а коты непримиримые враги ласточек.
Она летела рядом с Котом, слегка касаясь его левым крылом, и Кот
слышал, как бьется маленькое сердце Ласточки.
И вот она набрала высоту и издали еще раз посмотрела на него.
Это был последний день лета.
Опять в скобках: сплетни.
(Шептала Комолая Корова на ухо Попугаю:
"Где это видано, ну где это видано, чтобы Ласточка из семейства
пернатых любезничала с Котом из семейства кошачьих? Где это видано, ну где
это видано?
И Попугай шептал на ухо Комолой Корове:
"Где это видано, о святой Отец, чтобы Ласточка ходила с Котом в
укромные уголки; Пресвятая Дева Мария, это все говорят, но я не верю, не
верю. Слава Господу нашему, но, может быть, может быть, спаси и сохрани
Пресвятая Богородица, он хочет жениться на ней? Господи, помилуй, черт бы
его побрал! Аминь".
И Голубь шептал Голубке: "Где это видано, чтобы Ласточка, красивая
Ласточка, сумасшедшая Ласточка, гуляла с Котом? Ведь есть закон, старый
закон: голубь с голубкой, селезень с уткой, птица с птицей, а кот с кошкой.
Где это видано, чтобы Ласточка собиралась выйти замуж за Кота?"
И Голубка шептала Голубю: "Это конец света, как изменились времена. Нет
уважения ни к одному закону".
И пес шептал на ухо своей подружке: "Бедная Ласточка, она дружит с
Котом, она и не подозревает, что он только ждет удобного случая, чтобы
съесть ее". И собачонка отвечала, качая головой: "Кот такой злой, он хочет
съесть Ласточку".
И Селезень говорил Утке: "Я осуждаю поведение этой безумной Ласточки.
Это опасно, аморально и некрасиво. Она разговаривает с Котом так, будто он
никогда и не был Котом. А ведь это Полосатый Кот, прирожденный убийца". И
Утка отвечала Селезню: "Утка с селезнем, голубь с голубкой, петух с курицей,
ласточка с ласточкой, а кот с кошкой".
И деревья шептали Ветру: "Ну где это видано, ну где это видано, где это
видано?"
И цветы смущались и лепетали на ухо земле: "Ласточка не может, не может
выйти замуж, за кота замуж". И хором тянули: "Это страшный грех!"
Отец Ласточки услышал эти сплетни, и мать Ласточки услышала эти
сплетни. И ласточкин отец сказал сердито ее матери: "У нас плохая дочь, она
гуляет с Полосатым Котом".
И мать Ласточки ответила: "Наша дочь такая глупая, нужно выдать ее
поскорее замуж".
- Замуж, но за кого? - спросил отец.
- За Соловья, он уже сделал нам предложение.
И весь парк одобрил этот выбор: "Отличная пара для Ласточки. Соловей
благороден и красив, к тому же из семейства пернатых, вот за него Ласточка
может выйти замуж. Но только не за Полосатого Кота: ласточка и кот - ну где
это видано?" И Попугай сказал: "Трижды аминь!")

---

Хорошо так вчера продегустировали тёмное пиво. )=)
Правда, надо было всё-же ехать домой и спать, ибо я всё сегодня проспал. Да и излишний флуд мой, попавший на терпеливого слушателя прошедшим вечером, на утро, в воспоминаниях - ужасает своим количеством и "качеством" )))
Глянул немного диск - действительно не стоило его так опрометчиво давать людям которым он не предназначался. Единственное мне оправдание - я думал там только танибата.
Танец Чи - Божественно!
Песня Астарты - прекрасно!

---

Ещё один юмористический рассказ Лукьяненко. Может кому-то понравится. (я надеюсь )

Сергей Лукьяненко. Стройка Века.

СТРОЙКА ВЕКА
— Есть заказ! — закричал Петрович, врываясь в кабинет директора.
В общем-то врываться было не в его манере. Пет¬рович был невысоким, коренастым и неспешным — как любой человек, родившийся и выросший в условиях высокой гравитации. Но новость стоила того, чтобы изменить правилам. Львович, директор строительной фирмы “Откосы и отвесы”, вот уже битый час наблюдавший в иллюминатор за швартовкой буксира, перестал грызть ноготь и с надеждой посмотрел на прораба.
— Сам на меня вышел! — возбужденно сказал Петро¬вич. — Говорит, большой заказ. Говорит, оплата сдельная.
— Сдельная — это плохо, — мудро заметил Льво¬вич. — Откуда клиент?
— Процион-2, — морща лоб, сказал Петрович. — Слыхал?
Львович подошел к старенькому компьютеру, вставил диск энциклопедии “Планеты и народы”. Диск был пиратский, взломанный, ряд функций в энциклопедии не работал, данные по планетам были неполные и не отличались новизной — на ворованные энциклопедии обновления через галактическую сеть не поступали.
— Процион-2… — пробормотал Львович. — Урановые и молибденовые шахты… никель и золото… серебро и титан… огромные запасы слюды…
— Слюда — ценная? — заинтересовался Петрович.
Директор лишь пожал плечами.
Последние пять лет дела у них шли неважно. Особенно с тех пор, как у “Откосов и отвесов” отобрали лицензию на право работы в Солнечной системе. Компаньоны перебивались случайными заработками на периферии Империи и едва сводили концы с концами. Единственное, что все-таки обеспечивало им приток клиентов, — удачное расположение офиса на геостационарной орбите. Пускай между складами “Кока-Колы” и заводом по переработке ядерных отходов — но все-таки у самой Земли!
— Президентская форма правления… климат от тропического до арктического… — продолжал читать Льво¬вич. — Так… деловая репутация… отличаются верностью данному слову, совершенно нетерпимы к нарушениям договорных обязательств. Офис компании, поставившей на Процион-2 некачественные горные сверла, сгорел при неизвестных обстоятельствах… посредническая фирма, продавшая планете муку, зараженную долгоносиком, была разорена, а все сотрудники за долги проданы расе халфлингов…
Львович сглотнул и посмотрел на Петровича.
— За офис платить надо… — жалобно сказал прораб.
— Хочешь быть домашним любимцем халфлингов? — спросил Львович.
— Ну так… постараемся все сделать качественно! — искренне предложил Петрович. — В первый раз, что ли?
Львович вздохнул.
— Зарплаты два месяца не видели… — напомнил Петрович.
— А кто клиент?
— Генерал какой-то. Говорит, что представляет самого президента…
Львович ощутимо повеселел:
— Это меняет дело. Вояки — народ понимающий. С ними всегда можно договориться.
— Так и я о чем! — поддержал его Петрович. — А заказ крупный…
— Ну? — все еще не отрывая взгляд от экрана, спросил Львович.
— Строительство санаториев на сто тысяч человек!
— У них населения-то всего миллион! — поразился Львович. — С жиру бесятся… Ладно.
Он выключил компьютер, поинтересовался:
— Твоя старушка на ходу?
Петрович погрустнел, но признался:
— На ходу. Горючего только мало.
— У меня вообще пустой бак, на честном слове летаю, — укорил его Львович. — Давай посчитаем курс и двинемся…
Генерал компаньонам сразу понравился. Был он солидный, обстоятельный и ничего не смыслящий в строительстве — когда Львович для пробы сказал, что полимеробетонные стены будут покрыты цветной декоративной пленкой, проглотил эту новость без возмущения. Ну и лох! Кто же покрывает пленкой гладкий полимер, и без того способный принять любую окраску!
Совсем уж развеселившись, Львович объяснил, что для прочного сцепления пленки с бетоном между ними придется проложить слой специальной строительной пены. Генерал и этому поверил, даже одобрил — пусть в корпусах будет хорошая звукотеплоизоляция…
— А почему здесь строить решили? — поинтересовался Петрович, прохаживаясь вдоль скалистого берега. Дул холодный, пронизывающий ветер. Небо заволакивали снежные тучи. Голая промороженная равнина простиралась до самого горизонта. — Мы над экватором пролетали, такие замечательные пляжи…
Генерал фыркнул:
— Мы — народ неизбалованный, господа. Отдыхать привыкли в местах трудных для жизни, в спартанских, можно так сказать, условиях.
— Это правильно, правильно, — поддержал его Льво¬вич, с тоской вспоминая тропические леса, пляжи с белым и черным песком, чистейшую, прозрачнейшую воду — заходя на посадку, корабль прошел над тропиками. Все вояки — идиоты! Но нельзя же ссориться с клиентом, не подписав договор…
— Поэтому никаких особых изысков нам не нужно, — продолжал генерал. — Крепкие стены веселенькой окраски. Хорошая высокая ограда — с колючей проволокой под высоким напряжением.
— Звери? — насторожился Львович. Будучи коренным землянином, он панически боялся инопланетных хищников.
— Звери, можно так сказать, — согласился гене¬рал. — Жилые комнаты должны быть просторными — на сорок, пятьдесят человек каждая. Мы народ очень компанейский. И без изысков в отделке — это чуждо нашей культуре. Никаких мягких ковров, подогреваемых полов, интеллектуальных унитазов. Можно так сказать — назад, к природе!
— Замечательно, — вздохнул Львович. Эх, сколько возможностей таится для строителя в отделочных работах! Сколько замечательных возможностей, постичь которые человек иной профессии не способен! И на тебе — спартанская обстановка…
— Вот двери должны быть надежными, — заметил генерал. — С хорошими замками. Мы, можно так сказать, народ замкнутый, склонный к уединению… Да! Сортиры надо строить общие. Без унитазов, как я уже говорил. Длинный ров в бетонном полу, система автоматического смыва. И такие же столовые — длинный прочный стол, прикрученные к полу скамейки. В этих вопросах мы очень компанейские, любим, чтобы все были на виду, в обществе товарищей.
— И все отдыхающие настолько компанейские? — поразился Петрович. Львович бросил на прораба испепеляющий взгляд, но генерал не обиделся. Подумал и сказал:
— Нет, не все. Должно быть некоторое количество хорошо изолированных, желательно подземных комнат. Для любителей уединенной медитации. Маленькие, бетонные, с прочными стальными дверьми.
— Двери — это область, в которой наша фирма наиболее сильна! — сказал Львович, уловив общее направление мысли заказчика.
— Хорошо, — кивнул генерал. — А вот для обслуживающего персонала комнаты должны быть вынесены в отдельные корпуса. И чтобы между этими корпусами и бара… — он запнулся, но тут же воодушевленно продолжил: — И барами, которые наверняка будут организованы в санатории, была хорошо просматриваемая бетонная полоса. Надо бороться с пьянством обслуживающего персонала!
— Значит, строим еще и бары? — обрадовался Льво¬вич. — Строили мы как-то ресторан…
— Бары мы построим сами. Потом, — огорчил его генерал. — Вы стройте санатории.
— А какие-нибудь лечебные учреждения? — спросил Львович с робкой надеждой. — Для физиопроцедур…
— Наш народ… — начал генерал. Задумался, кивнул: — Вы правы. Вот что значит профессионал! Да, нужны будут помещения для физиопроцедур. Для массажа — с крепкими лежанками. Для закаливания — ванны с ледяной водой. Для электротерапии — надежные стулья, и чтобы можно было напряжение варьировать в любых пределах.
— Да хоть до десяти тысяч вольт, — гордо сказал Петрович.
— Десять тысяч вольт вполне устроит, — кивнул ге¬нерал.
— Но разве такое напряжение… — растерялся Пет¬рович.
— Для надежности! — отрезал генерал. — Всегда полезно иметь резерв по мощности. Верно?
— Провода возьмем медные, — поддержал его Льво¬вич. — Даже не провода — медные шины! А, что уж тут… серебряные шины! Дорого, конечно, выйдет…
Генерал улыбнулся:
— Ничего. Дело здоровья народа, можно так сказать, нам дороже всего.
— Что ж. — Львович радостно обвел взглядом заснеженную тундру, где вскоре предстояло разместить корпуса на сто тысяч отдыхающих. — Тогда… мы подготовим вам смету…
— Приблизительная стоимость? — сухо спросил ге¬нерал. — И сроки! Сроки очень важны, здоровье граждан расшатано за последний год.
— Ну… — Львович набрал воздуха побольше и выпалил: — Семьсот–восемьсот миллионов.
Генерал кивнул.
— Может дойти и до девятисот… — скорбно закончил Львович. — Это уже надо калькулировать…
— Сроки?
— Три месяца, — пожал плечами Львович. — Верно, Петрович?
— Да, может, и за два успеем… — пробормотал про¬раб. — Пока точно не скажу, надо грунт рыть, полимеробетон к вашим условиям адаптировать…
Генерал вновь кивнул. И поинтересовался:
— Скажите, а кто у вас работает? Люди?
Львович всплеснул руками:
— Да что вы! Разве люди могут работать так быстро и хорошо?
— Цзыгу? — удивился генерал.
— Да вы знаете, сколько бы с вас содрали цзыгу? — возмутился Львович. — Совести у них нет…
— Роботы? — скривился генерал. — Видал я их работу…
— Андроиды, — вкрадчиво сказал Львович.
Первый раз за все время разговора в глазах генерала появилось искреннее восхищение.
— Андроиды? — повторил он. — А разве на Земле разрешено использование искусственных людей? Все эти дурацкие законы… о свободе мысли, о недопустимости, можно так сказать, рабства…
— У нас особенные андроиды, — гордо сказал Льво¬вич. — Разума у них нет вообще. Одни строительные инстинкты, как у пчел. Разума нет, воли нет… свободное от работы время лежат вповалку, временами утоляя голод.
— Интересное решение… — пробормотал генерал. — А как же они работают, если у них воли нет?
— Они все эмпаты, — пояснил Львович. — Когда я или Петрович присутствуем на строительной площадке, они чувствуют наше желание строить и начинают работать. Так что достаточно одного человека на всю зону работ.
— Это можно попробовать использовать и в военном деле… — задумчиво сказал генерал. — Что ж, господа. Составляйте смету — и приступайте!
***
Львович раскинулся в шезлонге и блаженно улыбнулся.
Красота!
Работа едва началась, а на счет “Откосов и отвесов” уже поступили первые сто миллионов. Потянулись к планете караваны транспортов со стройматериалами — генерала удалось убедить, что местный песок и камень не дадут необходимого качества. Вышли на работу андроиды, последние полгода покрывавшиеся пролежнями в корабле-рефрижераторе.
— Еще дайкири! — крикнул Львович.
Молоденькая девушка в бикини, пряча глаза, принесла ему коктейль. Львович несколько секунд полюбовался ее формами на фоне ласкового тропического моря, потом взял бокал. Девушка под его взглядом ощутимо порозовела.
Ах уж эти милые провинциалки!
— Спасибо, милая, — сказал Львович.
Девушка, против обыкновения, не упорхнула в сторону сразу. Подняла глаза, спросила:
— Скажите… правда, что это вы строите на севере…
— Правда, — сказал Львович. Девушка вновь опустила глаза.
— Ты не сомневайся, — ласково сказал Львович. — Так построим — века все простоит! И ты там побываешь, и дети твои, и внуки…
Девушка вспыхнула, окинула Львовича негодующим взглядом и быстрой походкой удалилась в сторону ресторана. Львович крякнул. Ох уж эти местные обычаи! Вероятно, упоминание о детях и внуках невинная девица сочла неприличным…
Пискнул телефон. Львович достал трубку — новенькую, дорогую, еще толком не освоенную, вальяжно сказал:
— Директор слушает…
— Львович, генерал с инспекцией едет, — тревожно сообщил Петрович. Лицо его на голографическом экране было озабоченным и даже смущенным.
— Сейчас… — забеспокоился Львович. — Ты, это… андроидам своим втык сделай…
— Пашут как черти, — сказал Петрович. — Приезжай быстрее.
Некоторое время генерал прохаживался вдоль одного из котлованов. Пинал ногой комья мерзлой земли — те долго и печально летели вниз.
— Зачем такие глубокие котлованы? — спросил он наконец.
— Для устойчивости, — борясь с желанием погрызть ноготь, ответил Львович. — Вечная мерзлота, сами понимаете… Еще на двадцать метров будем углублять. Вы ведь не хотите, чтобы корпуса через год завалились набок?
Эти слова произвели ожидаемый эффект. Генерал энергично замотал головой:
— Не хочу. Продолжайте.
Львович подмигнул Петровичу и сказал:
— Но грунт оказался очень трудным. Андроиды еле справляются… видите?
Генерал посмотрел на вяло шевелящиеся фигуры в комбинезонах, кивнул, спросил:
— А вон те двое — лежат…
— Переутомление, — пожал плечами Петрович. — Старались, сил не рассчитали…
— Чем кормите? — небрежно поинтересовался генерал.
Компаньоны переглянулись. Все поставки на планету контролировала местная таможня, так что врать не имело смысла.
— Самым дешевым и высокоэнергетическим продуктом, — веско сказал Львович. — Этиловым спиртом!
Генерал что-то промычал, спросил:
— А это не скажется на качестве работ?
Компаньоны дружно засмеялись.
— Что вы, — успокоил генерала Львович. — Алкоголь у них давно уже встроен в обмен веществ и является продуктом питания… не более того. Так, я говорил о неожиданно твердом грунте?
— Можно так сказать… — кивнул генерал.
— Смета подготовительных работ несколько выросла, — пояснил Львович. — Ненамного… тридцать мил¬лионов… Вот процентовочка, всю ночь считал… нет, не это… вот посмотрите!
Генерал молча подписал чек. Даже не глянул, что процентовка составлена полчаса назад: сидя в идущем на автопилоте флаере, Львович торопливо набросал несколько процентовок — и с понижением суммы, и с повышением, и с точным совпадением с предварительной сметой. На всякий случай. Никогда не угадаешь, в каком настроении придет клиент.
Когда генерал двинулся к своему флаеру — военному, маскировочной бело-серой окраски, возле которого терпеливо мерзли адъютанты, Львович подмигнул Петровичу и сказал:
— Ну? Видал, как надо?
Петрович закряхтел. Выбивать деньги из клиентов он не умел. Вот тянуть сроки, маскировать недоделки…
— Треть — твоя, — милостиво сказал Львович.
Андроиды в котлованах побросали ломы и перфораторы, бросили включенные экскаваторы и бетономешалки — и пустились в пляс.
— Идиот, работай! — рявкнул Львович. — Он же сейчас взлетит, увидит!
Петрович наморщил лоб — и послушные воле хозяина андроиды вновь принялись долбить мерзлый грунт.
— Через недельку закончим, — пообещал Петро¬вич. — Все-таки еще двадцать метров вглубь выбирать…
— Ты что, Петрович? — ласково спросил директор. — К вечеру пусть начинают заливать бетон. И без того лишнего нарыл!
— Ломать — не строить, — слегка смутившись сказал Петрович. — Увлекся. Я в детстве все мечтал дыру до центра Земли прорыть.
— Это не Земля, так что можно и прорыть, — усмехнулся Львович. — Но не будем обижать милых туземцев, верно? Пускай получают свои санатории…
Генерал был разъярен. Генерал был пунцов и потен. Генерал был громок.
— Что это такое, господин директор? Ко мне заходят друзья, я желаю показать, как продвигается работа, перевожу спутник слежения на полярную орбиту. И что я вижу?
— Что работа стоит, — брякнул Львович наугад. В роскошных апартаментах, предоставленных ему правительством планеты, он был один — и потому не в духе. Проклятые туземки сторонились его как огня. Местные обычаи, будь они неладны…
— Да, стоит… — растерялся генерал. — Как неделю назад все было, так и осталось… Вы знали?
— Конечно же, знал! — воскликнул Львович. — Мы работаем уже четыре месяца…
— Должны были закончить все за три… — вставил генерал. — За два обещали!
— Обещал. А кто не оплатил последнюю смету?
Генерал отвел глаза.
— Я перебрасываю материалы и средства с других планет, — вдохновенно говорил Львович. — Я согласился использовать ваше некачественное серебро для проводки…
— У нас качественное серебро! — возмутился гене¬рал. — Лучшее в галактике!
— Ювелирное — да, — кивнул Львович. — А техническое… это совсем, совсем другое дело! В общем — я делаю что могу. Согласны?
— Можно так сказать… — смирился генерал.
— Но я не могу заставить андроидов работать без отдыха! — продолжал Львович. — Они изнашиваются! Где я возьму новых?
Генерал молчал.
— Так что не волнуйтесь, — продолжал Львович. — Изыщем резервы. Вот только андроиды чуть-чуть от¬дохнут…
Генерал кивнул.
— А процентовочку оплатите, пожалуйста, — ласково сказал Львович. — Мы не можем бесконечно работать на внутренних резервах.
Генерал снова кивнул. Буркнул:
— Вечером пройдет транш…
Экран погас.
А Львович вытер со лба мгновенно выступивший пот и принялся торопливо одеваться.
Андроиды были повсюду. Некоторые бродили у строительных машин, некоторые разлеглись на свежеуложенном бетоне, некоторые, свесив ноги, сидели в пустых оконных проемах.
Львович, кипя от негодования, прошел по стройплощадке. Лететь к остальным корпусам смысла не было. Петрович контролировал всю стройку целиком.
…Прораба он нашел на вершине холма, в разложенном шезлонге, тихо и кротко глядящим в небеса. Теплый плед укрывал его ноги, на столике стояла автономная кофеварка, помаргивала зеленым огоньком готовности.
— Пил? — мрачно спросил Львович, нависая над прорабом.
— Ни в одном глазу, — совершенно трезвым голосом ответил Петрович. — Хочешь, дыхну?
— А что на площадке творится? — возмутился Льво¬вич.
— У меня нерабочее настроение, — пробормотал Пет¬рович. — Ты бы знал, где мне сидит эта стройка…
— Петрович! — Директор потряс компаньона за плечи. — Петрович, соберись! Ощути волю к работе!
Петрович вздохнул.
— Мы же строители, — уговаривал его Львович. — Мы строим новые города, мы преображаем дикие планеты! Романтика!
— Бетон плохой, — мрачно сказал Петрович. — На холода не рассчитан. Сплошные каверны… уже сейчас сыплется…
— Ничего, мы его декоративной пленкой покроем, — успокоил его Львович. — Ну послушай… ну соберись же ты! Ты же в детстве хотел дыру к центру Земли провертеть, а тут какие-то несчастные санатории…
— Так их строить надо… — Петрович вздохнул, взял чашку кофе, выхлебал одним глотком. Сосредоточился.
Андроиды встали. Некоторые даже взялись за инструменты. Но через несколько секунд лопаты и ломы снова попадали из их рук…
— Не могу… — простонал Петрович. — Надоело…
— Вовремя надо было заканчивать! — рявкнул Льво¬вич. — Генерал уже насторожился, понимаешь? Если через неделю не сдадим — плакали наши денежки!
— Твои денежки, — пробормотал Петрович. — Что там мне приходится? Двадцать процентов?
— Сорок, — быстро сказал Львович.
Петрович задумался.
— Давай… закончим, получим остаток… — продолжал уговаривать его директор.
— А может, ну его? — спросил прораб. — Мы и так уже наварились изрядно. Сколько нам уже выплатили? Миллиард и сто миллионов?
— И ты готов бросить еще двести? — поразился Львович. — А про местные деловые манеры забыл? Хочешь остаток дней в серебряном руднике провести?
— Я вот что думаю, — печально сказал Петрович. — Почему генерал обратился именно к нам? “Откосы и отвесы” — фирма маленькая, репутация у нас… сам знаешь.
— Должно же было нам однажды повезти? — Львович всплеснул руками. — Всякая корпорация начинается с того, что маленькой фирме привалила удача, большой заказ. Вот и наше время пришло! Петрович! Соберись, родной!
— А сам не хочешь андроидами покомандовать? — язвительно спросил Петрович.
— У меня отпуск, — быстро сказал Львович. — Ты же знаешь, после отпуска надо неделю-другую в рабочий ритм входить. Петрович, только ты можешь стройку закончить. Напрягись!
— Может, я у них вялости нахватался, — глядя на меланхоличных андроидов, предположил Петрович. — Обратная связь…
— И ты позволишь безмозглым зомби командовать тобой? — вскричал Львович.
Петрович посуровел. Петрович встал и окинул взглядом уходящие к горизонту корпуса.
Андроиды вздрогнули.
— Ну, вашу механическую мать… — пробормотал Петрович.
Андроиды похватали инструменты и принялись за работу.
— Что бы я без тебя делал, Петрович… — умиротворенно сказал директор.
***
Генерал в сопровождении свиты шел по объекту. Стройплощадку вымыли час назад, и все вокруг должно было бы сверкать чистотой и свежестью… вот только компаньоны не учли местный климат. На морозе вода схватилась ледком, и вся территория превратилась в один большой каток.
Но генерал не протестовал. Твердо ставил ногу, озирался, временами попинывал стены зданий. Петрович болезненно морщился, но стены пока держали.
— Неплохо… — пробормотал генерал. О, божественная музыка этих слов из уст заказчика! — А там что?
— Подстанция, как просили, — влез с пояснениями Львович. — Пройдемте…
Генерал полюбовался толстыми серебряными шинами, уходящими в стену от трансформатора. Потом даже зашел с другой стороны и убедился, что наружу выходят такие же толстые серебряные жгуты.
Петрович подмигнул Львовичу.
— Достойно, — сказал генерал. — Проверим внутреннюю отделку…
Честно говоря, внутренняя отделка оставляла желать лучшего. Даже спартанские пожелания генерала не были соблюдены в полной мере. Но генерал вроде как остался доволен.
— Остальные девяносто девять корпусов совершенно идентичны, — сказал Львович. — Будем смотреть?
Генерал махнул рукой. Пробормотал:
— Заждались уже… отдыхающие. Господа, вечером начнется заселение. Через неделю я жду вас у себя для окончательного расчета. А пока — отдыхайте. Номера в гостинице остаются за вами.
Лицо Львовича вытянулось, но Петрович прошептал:
— Выстоят, не сомневайся…
На том сдача-приемка объекта и была закончена.
***
Отель на берегу ласкового тропического моря пусто¬вал. На завтраке, в огромном красивом зале ресторана, Петрович и Львович сидели в гордом одиночестве — лишь в углу жалась кучка молчаливых, мрачных отдыхающих. Чтобы развеселить их, Львович даже попытался рассказать о завершении строительства северных пансионатов — но выражение тоски на лицах лишь усугубилось.
— Неладно что-то… — со вздохом сказал Львович. — Что-то не так.
Петрович согласно кивнул, ковыряясь вилкой в бифштексе.
— Знаешь… — Львович вздохнул. — Вот тебе сотня, сходи в магазин.
— Выпивка же бесплатно! — удивился Петрович. — Полный бар в номере…
— Да я не о том, — поморщился Львович. — Купи “Планеты и народы”. Лицензионную версию. Надо побольше узнать об их нравах.
— Она сто пятьдесят кредиток стоит, — затосковал Петрович.
— Добавишь полтинник, — отрезал Львович. — Что ты мелочишься, мы с тобой уже в миллионах купаемся!
Петрович закряхтел, но смолчал. Через час, удобно устроившись перед компьютерным терминалом, компаньоны запустили энциклопедию.
— Глянь-ка сразу обновления, — попросил Львович.
Петрович неумело полез в меню. Наморщил лоб. И охнул.
У Львовича отвисла челюсть.
“После того, как полгода назад к власти на Проционе-2 пришла военная хунта генерала Хуана, на планете установился режим жесточайшей тирании. Первым же решением кровавого режима было строительство на планете концентрационных лагерей для инакомыслящих. По предварительным оценкам в лагерях будет содержаться не менее десяти процентов населения планеты. Большинство строительных корпораций отказалось от участия в этом проекте, он осуществляется силами малоизвестной и беспринципной строительной фирмы. О судьбе свергнутого президента Леонардо нет никаких данных…”
— Приплыли, — сказал Петрович. — Сейчас нам на Земле… за сотрудничество с тираном…
— Или тиран — нам. За некачественную работу. — Львович вгрызся в ноготь. — Петрович…
— А?
— Твоя колымага на ходу?
— До Земли долетит. Если малым ходом… на прямой прыжок горючки нет, да и движок…
— Петрович, время не ждет.
— Мы еще не все деньги получили… — глядя на Львовича стеклянными глазами, произнес Петрович.
— Нам бы ноги унести! — рявкнул Львович. — Хорошо еще андроидов успели товарным рейсом отправить. Давай собирайся!
Первым делом он упаковал гостиничные банные халаты и полотенца.
Боевой крейсер Проциона-2 догнал корабль Петровича через три дня — три дня, заполненные руганью, пьянством и взаимными упреками.
— Крендец! — сказал Петрович, глядя на экран. Крейсер был большой, блестящий и красивый. Такие могут планету в пыль смолоть, а не маленькую старую яхту.
— Давай сдадимся… — предложил Львович. — Или на Землю сигнал бедствия дадим…
— На Земле нас… за сотрудничество с тираническим режимом генерала Хуана… — Петрович всхлипнул. За последние дни они многое узнали о “можно так сказать” генерале.
Боевой крейсер распахнул огромный шлюз и стал наплывать на улепетывающую яхту.
— Вон уже и конвой на причальной палубе выстроился… — скорбно сказал Львович.
Петрович насторожился:
— Что-то на конвой не похоже… флажками машут…
Он постучал по кнопкам пульта — и на экране возникло радостное розовощекое лицо. Человек возбужденно говорил в микрофон.
— Итак — вот он, торжественный миг! Наш корабль готовится принять на борт спасителей демократии Про-циона-2! Позволю себе напомнить хронику событий…
На экране появились фотографии Петровича- в шезлонге и с пледом, и Львовича — тоже в шезлонге, но с бокалом коктейля.
— Пять месяцев население нашей планеты проклинало этих людей. Пять месяцев мы наблюдали за тем, как они воздвигают в диких северных краях концлагеря — оборудованные электрическими стульями, пыточными камерами, карцерами, душегубками…
— Какими еще душегубками? — простонал Петро¬вич, но вспомнил “камеры санобработки” и смолк.
— И никто не знал, что все это время два непритязательных с виду человечка готовили удар в спину диктатуры! — продолжал заливаться соловьем журналист. — Когда трое суток назад несломленный президент Леонардо был посажен на электрический стул и на всю планету началась трансляция церемонии его казни, герои спешно покинули нас. Не станем винить героев — ведь верные диктатору войска первым делом бросились на их поиски… Итак, после того, как при включении рубильника перегорела вся проводка во всех бараках по плану серебряная, по сути, как выяснилось, алюминиевая…
— Ты что, ее последовательно подключал? — охнул Львович.
— А как еще можно? — удивился Петрович.
Журналист продолжал. Он рассказывал, что от одного удара ноги рушились стены бараков, что колючая проволока оказалась некондиционной и мягкой, что условия жизни в казармах охраны оказались еще хуже, чем в бараках для заключенных, — так что солдаты были полностью деморализованы. Попытка диктатора вызвать на помощь наемников с других миров тоже провалилась — в казне не осталось ни единого кредита.
При словах “Орден слюдяной доблести первой степени” Петрович блаженно улыбнулся и потерял сознание.
Церемония награждения была краткой, но красочной. Президент Леонардо, измученный, но не сломленный, лично прицепил сверкающие ордена к потным рубашкам компаньонов. Потом, извинившись, сказал, что перечисленные диктатором деньги будут, конечно же, заморожены. Все, за исключением пошедших на реальные расходы. Господин президент Леонардо прекрасно понимает гуманистический порыв Петровича и Львовича, пытавшихся разорить тирана, но не собираются же они в самом деле наживаться на страданиях целой планеты? Ведь Проциону-2 еще предстоит восстанавливать разрушенную за полгода экономику…
— Мы могли бы помочь вам… — воспрял духом Львович. — Если вам нужны шахты, дворцы, настоящие санатории…
Президент посмотрел на телеоператора — и тот отключил камеру.
— Нам нужны герои, — сухо сказал Леонардо. — Потому я цепляю вам эти ордена… специально придуманные два дня назад. А вы нам не нужны.
Он помедлил секунду, потом добавил:
— Я сам строитель. А вы — шабашники.

Уже на подлете к офису молчавший до сих пор Пет¬рович спросил:
— Ну, мы ведь заработали? Хоть немного? Да и в гостинице такой пожили…
Львович кивнул, начал грызть ноготь на левой руке.
— Генерал был ничего… — пробормотал Петрович.
— А президент — скотина! — не выдержал Льво¬вич. — Никакой корпоративной солидарности!

+ Сухими из Воды. (продолжение приключений строительной кампании "Откосы и Отвесы"

СУХИМИ ИЗ ВОДЫ
В дверь постучали.
— Сильнее, заедает! — не оборачиваясь, воскликнул Львович, директор строительной фирмы “Откосы и отвесы”.
Стук усилился — и дверь, жалобно всхлипывая старым сервомотором, уползла в стену. На пороге появился Петрович — прораб, главный инженер и главный технолог фирмы.
— Совсем разладилась старушка, — огорченно сказал он, опуская универсальный инструмент — в данный момент похожий на молоток. — Нехорошо.
— Отрегулируй, — предложил Львович.
— Да я, собственно, по делу, — быстро сказал Пет¬рович. — Клиент!
Львович попытался скептически хмыкнуть. Для последнего найденного Петровичем клиента они построили концлагерь, хотя были уверены, что строят санаторий. И только счастливая случайность спасла приятелей от наказания.
Но хмыканье против воли получилось задорным, ра¬достным. Клиент- это стройка. Стройка — это процентовочки. Процентовочки — это деньги.
— Что строить? — спросил Львович.
— Аквариум! — гордо сказал Петрович.
Львович вздохнул и посмотрел в иллюминатор. Их офис располагался в старой космической станции на геостационарной орбите. Место, конечно, козырное — Земля рядом, центр, можно сказать. Но если честно — дыра дырой!
— Петрович, — ласково произнес директор. — А унитаз нас не просили построить? Или стенной шкаф?
Петрович нахмурился:
— Не понял юмора.
— Аквариум — разве это размах? — спросил Льво¬вич. — Аквариум — это ящик из стекла, на дне — песок, в песок воткнуты растения, вокруг рыба плавает. Ну что на этом заработаешь?
— Как хотите, — с оскорбленным видом сказал Пет¬рович. — Тогда я увольняюсь. С таким заказом…
— Подожди-подожди! — насторожился Львович. — С каким это таким?
— Аквариум! Сто на сто двадцать метров! Высотой двадцать!
Львович встал и погрозил Петровичу пальцем:
— Так бы и сказал! А то… аквариум… у меня у самого был в детстве аквариум, на два ведра… гуппи всякие, моллинезии. Между прочим, размножались в неволе!
— У меня и сейчас есть, — успокоился Петрович. — Только я пираний держу. Я так на заказчиков и вышел, между прочим. Зашел в клуб аквариумистов, хотел там кой-чего для своих рыбешек прикупить… И натыкаюсь на мужика. Глаза горят, руки трясутся. Спрашивает: кто здесь может аквариум быстро построить? Мне, говорит, нужен сразу и строитель, и аквариумист. Я как слово “построить” услыхал, так сразу его за руку- и в бар. Ну, слово за слово… опыт, говорю, есть…
— Петрович, тебе премия, — расчувствовался дирек¬тор. — Масштабы, конечно, не самые большие, но все-таки… Молодец. Где строим?
— В Москве.
— На Земле, что ли? — Львович помрачнел.
— Ну да.
— У нас же лицензию отобрали! Не имеем мы права строить в Солнечной системе!
— Спокойно. — Петрович усмехнулся. — Есть ню¬анс. Строим на территории отеля “Хилтон-Все¬лен¬ная”. Согласно законам, эта территория находится под межгалактической юрисдикцией. Так что имеем мы право. Имеем как хотим!
Львович расплылся в улыбке. Развел руками. Щелкнул пальцами. И бодро изрек:
— Заводи свою колымагу! Поедем знакомиться с объектом работы.
— Может, вначале с заказчиком? — поинтересовался Петрович.
— Я его и имею в виду, — снисходительно объяснил Львович.
Все-таки даже самым сообразительным подчиненным не хватает подлинной лидерской жилки!
Заказчик Львовичу понравился. При появлении строителей вскочил из кресла, бросился навстречу, принялся жать руку, бормоча:
— Вас мне сам Бог послал!
Петрович гордо улыбнулся и словно бы стал выше ростом.
— В чем проблемы? — спросил Львович, осторожно высвобождая ладонь из потных рук директора. — Ремонт требуется?
Заказчик оторопел. Сверкающий кабинет управляющего отелем “Хилтон-Вселенная” всем своим великолепием демонстрировал, что не нуждается в ремонте. Стеклянные окна во всю стену выходили в зимний сад, изящная мебель из металла, стекла и радужно переливающихся силовых полей стоила целое состояние, в воздухе роились крошечные феи-светильники, созданные биоинженерами Чужих.
— Ремонт? — переспросил управляющий. — Зачем? Я же объяснял!
— Петрович мне что-то говорил, — поморщился Льво¬вич. — Но дел много, только что предложили крупный правительственный заказ… оборонка! Сами знаете, на границе с Булями неспокойно… Все в голове не удержишь.
Управляющий закивал, успокаиваясь.
— Нет, нет! Ремонт не нужен. Отель в прекрасном состоянии…
Но Львовича уже понесло.
— В прекрасном? — Он подхватил стул. Силовое поле призывно замерцало, готовясь принять директорское седалище. Но Львович небрежно размахнулся и ударил стулом о стеклянную стену.
Раздался мелодичный звон — и более ничего.
— Вот видите, все очень функционально… — пробормотал управляющий. — Прочно…
— Прочно… — печально сказал Львович. — А вы задумывались, как чувствует себя человек, живя в окружении вечных, неломающихся вещей? С каким чувством садится на стул, зная, что стул этот просуществует века? Все эти небьющиеся стекла, самопочиняющаяся мебель, мусороубирающие полы… — В доказательство своих слов Львович достал из кармана горсть шелухи от семечек и высыпал на пол. Пол послушно зачавкал, поглощая мусор. — Все это вызывает глубокое чувство неполноценности! В то время как сработанная по старинке мебель и слегка, нарочито некачественный ремонт поднимают человеческую самооценку, тренируют внимательность, гармонизируют организм!
— Очень интересно, — сказал управляющий. — Я как-то не задумывался…
— Если захотите сделать отель более комфортным — обращайтесь, — кивнул Львович. — Так. В чем ваши проблемы?
— Аквариум! — выдохнул управляющий. — К завтрашнему вечеру нам нужен большой аквариум, на двести сорок тысяч кубов воды!
— Стеклянный? — поинтересовался Львович. — Полимеробетон, к примеру…
— Стеклянный! — Управляющий замахал руками. — Только стеклянный! Примыкающий к отелю. С красивым ландшафтом внутри… растения, гроты, отмели…
— К завтрашнему вечеру? — иронично уточнил Льво¬вич. — А серьезно?
— Куда уж серьезнее… — Управляющий промокнул пот со лба. — Называйте вашу цену.
Львович искоса посмотрел на Петровича. Петрович сделал большие глаза.
— Надо посчитать… — произнес Львович и задумался.
— Компьютер? — робко предложил управляющий.
— Тише! — цыкнул на него Петрович. — У Львовича компьютер имплантирован в голову. Он уже считает!
Управляющий уважительно кивнул и замолчал.
Львович и впрямь считал. Честно говоря, имплантирован ему был вовсе не компьютер, а калькулятор. Но хороший, инженерный, с множеством лишних функций.
“Сутки работы андроидов — пятьсот кредитов, — размышлял Львович. — Стекло, если брать на лунных заводах, это еще тысяча. Но на Луну времени нет, придется покупать на месте… две тысячи. Песка на месте нароем, растения Петрович у своих аквариумистов закупит… а не хватит — в Яузе нарвем… Транспортные расходы — еще полторы тысячи… Итого: 500 + 2000 + 1500 = 4000”.
— Триста тысяч, — сказал Львович и огорченно покачал головой. — Только из уважения к вашему отелю. Но если…
— Что вы. — Управляющий облегченно улыбнулся и замахал руками. — По смете нам отпущено полмиллиона!
У Петровича лязгнула челюсть. Но Львович даже не изменился в лице.
— Но если вы хотите не просто аквариум, а со всем биоценозом — песок, растения, улитки, рыбки, — то не менее шестисот двадцати пяти тысяч.
— Рыбок не надо, — быстро сказал управляющий.
— Шестьсот, — вздохнул Львович. — Пятьсот девяносто… за пятьсот девяносто потянем, Петрович?
Петрович вздохнул и пробормотал:
— Что ж, без прибыли работать?
— Зато интересный объект! — улыбнулся Львович. — Итак?
— Нам отпущен правительственный транш на полмиллиона… — Управляющий жалобно посмотрел на строителей. — А если еще чуть-чуть ужаться?
В итоге, пожертвовав улитками, сошлись на пятистах сорока пяти тысячах. Петрович, правда, предупредил, что без улиток не гарантирует поддержания чистоты воды, но управляющий смирился и с этим.
Выйдя из кабинета управляющего, друзья обменялись понимающими взглядами.
— Пулей на орбиту! — велел Львович. — Хватай баржу с андроидами — и сажай прямо на космодром отеля. Я пока организую доставку горючего для рабочих.
Петрович достал ключи зажигания и потрусил к своей старенькой яхте.
Неприятности с андроидами начались сразу же. В целях экономии времени Петрович начал разморозку еще при посадке, проще говоря — отключил теплоизоляцию грузового отсека. В результате те андроиды, что были складированы у бортов баржи, вполне оттаяли, а некоторые даже перегрелись и выбирались из трюма пошатывающейся походкой. Те же, что хранились в центре, остались полуморожеными. Петрович, ругаясь вполголоса, оттаивал их при помощи паяльников и утюга, когда в люк заглянул управляющий.
— Это… это что у вас — андроиды? — запинаясь произнес он.
— Они самые, — добродушно отозвался Петрович из облака пара. Ему как раз попался особенно обледеневший андроид, и пришлось включить в утюге подачу пара в турборежиме. Рядом оттаивали еще трое, которым Петрович засунул паяльники в самые удобные для этого отверстия.
— Но на Земле запрещено применять андроидов! — воскликнул управляющий. — Нас всех посадят!
— Не дрейфь, — успокоил его Петрович, проглаживая андроиду лицо. — Территория вашего отеля находится под галактической юрисдикцией. Все в ажуре.
Управляющий чуть успокоился, но что-то продолжало его тревожить. Вскоре выяснилось, что именно.
— Труд андроидов… он же не оплачивается.
— Угу, — не стал спорить с очевидным Петрович.
— Так за что же я буду вам платить?
Петрович неторопливо извлек паяльник из разморозившегося андроида и повернулся к управляющему:
— А за наш труд. За мотивацию. Чтобы андроид работать начал — я должен очень сильно о работе думать. Думаете, просто?
— Нет, нет, — косясь на паяльник, пролепетал управляющий. — Но поймите, этот аквариум крайне важен! Вы уж…
— Да не беспокойтесь, — улыбнулся Петрович. — Как для себя делать буду. Сам аквариумист, ей-же-ей!
Как ни странно, но эти простые слова оказали на управляющего волшебное действие. Он успокоился и только попросил:
— Вы уж поаккуратнее со своими… гомункулусами. В отель их не заводите… Может, питание организовать? Я распоряжусь, чтобы из ресторана приносили помои.
— Да они у нас на спирту, — отказался Петрович. — Вот нам со Львовичем обед не помешает. И ужин!
Когда появился Львович — за его машиной тянулась вереница автоцистерн, работа уже кипела. Петрович сидел на табуретке у края котлована и хмуро смотрел вниз. Внизу сновали свежеразмороженные рабочие. Энтузиазм Петровича был так велик, что те андроиды, кому не хватило кирки или лопаты, рыли грунт голыми руками.
— Ого! — Львович присвистнул, останавливаясь за спиной Петровича. — Ну ты силен! Стахановец!
Петрович вздрогнул, смутился. Рабочие застыли, опустив инструменты.
— Да я… задумался, — смущенно сказал прораб. — Это случайно.
— И великолепно! — ободрил его Львович. — Так и надо работать. С огоньком. Пусть дороют котлован — и будем их заправлять.
— Да хватит уже, — поглядев в яму, сказал Петро¬вич. Достал лазерную указку-дальномер, ткнул вниз. — На четыре метра углубились, пойдет…
— Никаких “пойдет”! — Львович сразу стал серье¬зен. — Петрович, мои слова могут тебя удивить, но мы будем работать на совесть.
Петрович иронически улыбнулся. Принюхался.
— Ты что, горючее пробовал?
— Пробовал, конечно, — признал Львович. — Вечно норовят разбавить. Но не в этом дело, Петрович. Мы с тобой будем вкалывать так, словно от этого зависит судьба всего человечества!
— Зачем? — только и спросил Петрович. — Дирек¬тор, да ты спятил! Какой-то дурацкий аквариум!
— Это наш шанс, — кротко пояснил Львович. — Сдадим ударно объект для “Хилтона” — перед нами все дороги откроются.
Петрович крякнул и задумался. А Львович жарко прошептал ему в самое ухо:
— Ты посуди — с чего при таком правительственном бюджете поручают работу случайной фирме? Неужели своих, прикормленных, мало? А я тебе объясню. Это какое-то секретное задание государственной важности. К примеру — решили удивить высокого гостя, неравнодушного к аквариумистике! Потому и сроки ударные, потому и наняли нас с тобой. В общем — сделаем все хорошо, заведем знакомства в высших сферах!
— Сделаем все хорошо… — задумчиво произнес Пет¬рович. Лицо его озарилось тихой улыбкой. — А давай… мы ведь можем! У меня дипломная работа была — курятник на Марсе построить. Так я такой курятник спроектировал — его во время войны с Сириусом как бомбоубежище использовали! Перекрытия — из титанобетона! Во! Прямое попадание протонной торпеды выдержали!
Львович кивнул:
— Верно. Ну их… эти приписки. Я подумал… аквариум будем делать из бронестекла, которое на иллюминаторы военных кораблей идет. Нам это, конечно, встанет не в две тысячи, а в двести.
Петрович ойкнул.
— Зато — поднимемся, — резюмировал Львович. — Так что… собери волю в кулак. Нам бы ночь простоять да день продержаться!
— Давай, Львович, — кивнул прораб. — Попробуем. И они ударили по рукам.
***
Управляющий навестил стройплощадку в полночь. К его удивлению место работ не освещалось. Впрочем, судя по грохоту отбойных молотков и реву бетономешалок, трудовой процесс шел.
Вскоре, ориентируясь на тусклый свет дисплея, он отыскал Петровича. Прораб сидел в шезлонге, глядя на экран и хмуря лоб. На экране, в призрачном зеленом свете, носились взад-вперед неясные фигуры с чем-то тяжелым наперевес.
— Это чего? — тихо спросил управляющий. — Игрушка какая-то?
Петрович обратил на него утомленный взгляд. Хмыкнул:
— Игрушка? Прибор ночного видения! Контролирую стройку.
Управляющий понимающе кивнул, но все-таки поинтересовался:
— А почему не поставили фонари? Если хотите… у меня свояк на орбитальном зеркале работает… сейчас чуть-чуть повернет, лучик пустит — станет как днем…
— Ни в коем случае! — запротестовал Петрович. — Наши андроиды во тьме работают лучше!
— Почему?
— Халтурить привыкли, — мрачно признал Петро¬вич. — Если видят, что работа уже кое-как годится, — прекращают вкалывать. А так, в темноте, на запах и на ощупь… повинуясь силе моей мысли… очень даже качественно получается. — Он подумал и грустно добавил: — Вот такое ноу-хау… своего рода.
— А где Львович? — шепотом спросил управляющий.
— Заправляет вторую смену. — Петрович неопределенно кивнул. — Сходите посмотрите. Работают интенсивно, горючку жрут непрерывно, по пол-литра в час, не меньше…
Управляющий сходил.
Взгляду его открылась удивительная картина. На резервном поле отельного космодрома лежали рядами две сотни андроидов. Между ними резвой трусцой двигался Львович, волоча за собой заправочный пистолет на длинном шланге, подключенном к автоцистерне. На мгновение останавливаясь у каждого андроида, Львович всовывал тому в рот заправочный пистолет, на две секунды нажимал на спуск. Андроид слегка вздрагивал. Львович вынимал пистолет и вкладывал в рот андроида плавленый сырок из висящей на поясе сумки. По причине жаркой погоды и интенсивной работы Львович был в одних трусах. Временами он останавливался, утирал пот со лба, делал глоток из заправочного пистолета — и продолжал свой труд. Директор казался удивительным андроидом, получившим свободу воли, но не бросившим на произвол судьбы беспомощных товарищей.
— Я был к ним несправедлив… — прошептал управляющий и покинул стройплощадку — совершенно успокоенный.
К полудню аквариум был в общих чертах готов.
Величественное сооружение приковывало взгляд. Могучие бетонные столбы крепко держали огромные листы бронированного стекла. Подлетающие один за другим грузовые корабли ссыпали на дно аквариума промытый и прокаленный морской песок. В этом пыльном аду суетились неутомимые андроиды — лепили из быстросохнущего пластика гроты, насыпали холмы, создавая ландшафт, живописно раскладывали коряги и валуны.
Но больше всего приковывала взгляд ржавая подводная лодка посреди аквариума.
— Очень оживляет, не находите? — весело спросил Львович. — Это мы в счет не ставим. Наш презент!
— Симпатично, — признал управляющий. — Но я даже не знаю… подводная лодка… как-то очень неожиданно…
— Поверьте старому аквариумисту, — фыркнул Пет¬рович. — Ничто так не оживляет аквариум, как пластиковая моделька затонувшего корабля или водолаз, из которого идут пузырьки воздуха! Но у вас аквариум большой, ставить в него муляж — неприлично. Мы нашли настоящую подлодку.
— Их в морях — видимо-невидимо. — Львович снисходительно махнул рукой. — Не волнуйтесь.
— К шести вечера закончите? — осторожно спросил управляющий.
Компаньоны переглянулись — и кивнули.
— Успеем, — сказал Львович.
— А ведь успеем, — прошептал Петрович. — Нам только водичку осталось залить… водоросли воткнуть…
В пять часов вечера Петрович и Львович, молчаливые и просветленные, стояли у огромного аквариума, выросшего рядом с отелем “Хилтон-Вселенная”. За их спиной андроиды меланхолично грузились в баржу.
— Успели, — сказал Львович.
— А ведь красиво… — вздохнул Петрович. — Нет, ты погляди! Умеем, когда хотим!
Заходящее солнце сверкало в стеклянных плоско¬стях. Причудливые водоросли плавно колыхались в чистейшей голубовато-изумрудной воде. Мощные прожектора просвечивали аквариум насквозь. Потоки воздуха вырывались из подводной лодки, создавая на поверхности воды изрядное волнение.
— Из бластера можно палить — выдержит, — сказал Львович. — На века!
— Но без рыбок как-то даже стыдно сдавать, — вздох¬нул Петрович. — Слушай, директор… А хочешь, я пираний своих сюда запущу?
— Да сколько у тебя рыб-то? — засмеялся Львович. — На такую дуру — сейнером надо отлавливать.
— Клонируем, — предложил Петрович.
— Дорого, — отрезал Львович.
— Тогда я рыбьего возбудителя в аквариум залью, — предложил Петрович. — Это химия, она дешевая. За сутки отнерестятся и все икринки вырастут!
— Добрый ты, Петрович. — Львович задумчиво посмотрел на пустой аквариум. — А давай! Только быстро, нам через час сдавать работу!
— За сорок минут успею, — пообещал Петрович. И успел.
В шесть часов вечера, когда управляющий долго жал строителям руки и подписывал акт сдачи-приемки, веселая стайка серебристых рыбешек уже метала икру вокруг подводной лодки.
— Восхищен качеством работы, — повторял управляющий. — Восхищен. Я вас никогда не забуду!
И он не покривил душой.
Петровича разбудил стук в дверь. Звонок перегорел с месяц назад, починить его руки все никак не доходили. Покосившись на часы — полдесятого утра, — Пет¬рович зевнул и побрел открывать. Сутки ударной работы не прошли даром, даже по квартире передвигаться — и то было лениво.
В дверях стоял Львович:
— Ты новости смотришь?
Что-то в его голосе заставило Петровича обернуться и приказать:
— Телевизор, последние новости!
Экран послушно засветился. Замелькали кадры — телевизор листал каналы, отыскивая требуемое. Наконец послышался голос диктора:
— …в обстановке глубокой секретности. Даже апартаменты для парламентеров были построены частной строительной фирмой, не знающей о важности своей работы. Сейчас наш корреспондент находится на территории отеля “Хилтон-Вселенная”, где и обосновались воинственные Були…
Петрович сел на пол. Рядом устроился Львович.
А на экране корреспондент в гидрокостюме сидел на краю аквариума и беседовал с огромной серебристой касаткой.
— Скажите, какие требования выдвигает ваша уважаемая делегация?
Исполинская пасть шевельнулась, открывая кинжально-острые зубы. Послышался неожиданно тонкий свистящий голосок:
— Первоначально мы хотели потребовать от людей отдать нам звездную систему Ауринду с ее прекрасными прохладными морями и неисчерпаемыми запасами вкусной рыбы. Но когда мы прибыли на Землю, наше мнение изменилось. И причиной послужило ваше коварство.
— На мой взгляд апартаменты… э… удались, — осторожно сказал репортер.
Касатка одарила его злобным взглядом:
— На первый взгляд апартаменты неплохи. Мы не подозревали о коварстве людей, пока не обнаружили, что в центре помещения лежит радиоактивный корабль, отравляющий воду.
— Говорил я тебе — батарейка в счетчике Гейгера села! — не выдержал Петрович. — А ты “чисто, не фонит…”.
Львович молчал. Он грыз ноготь.
— После этого мы решили, что потребуем у землян еще и системы Узар, Хива и Дилитрэй, — сообщила касатка. — В качестве наказания за оскорбление наследного принца.
— Примите мои извинения, ваше высочество, — быстро вставил репортер.
— Позже мы поняли, что наши страдания только начинаются, — продолжала касатка. — Вода в апартаментах нагревалась, теряя живительный кислород. Дышать можно было лишь у затонувшего корабля, через который компрессоры качали воздух. Но тут и уровень радиации был наиболее высок…
— Я тебе привозил термостат, — сказал Львович. — Ты его поставил?
— Поставил! — возмутился Петрович. — Конечно!
— А включил?
Петрович промолчал.
— Мы оказались зажаты между двумя опасностями: задохнуться и облучиться, — рассказывал тем временем наследный принц Булей. — Стало понятно, что таким образом вы, люди, намекаете на свою готовность отравить наши океаны радиоактивными отходами или вскипятить с помощью мощных лазеров. Мы посовещались и решили, что в качестве компенсации будем требовать от людей передать нам все моря и океаны на всех пла¬нетах. Мы выдержим и радиацию, и перегрев!
— Нам крышка! — убежденно сказал Петрович. — Нас посадят лет на миллион. И то потому, что смертная казнь отменена.
— Ты дальше слушай, — велел Львович.
— Чтобы привлечь внимание окружающих, мы решили разбить стекла своей тюрьмы. Но к нашему удивлению стекла оказались бронированными, предназначенными для боевых кораблей! Недвусмысленное послание — у людей так много брони, что они употребляют ее повсюду! Но мы не смирились. У нас тоже много кораблей, и мы готовы воевать! Мы решили, что потребуем у людей еще и все озера…
Петрович обхватил голову руками и застонал.
— Однако человеческое коварство оказалось воистину чудовищным, — продолжал наследный принц. — Внезапно отовсюду на нас набросились стаи мелких кровожадных рыбок! Мы уничтожали их тысячами, но они плодились с немыслимой скоростью. Большая часть делегации сейчас отлеживается на отмели… надеюсь, что мои подданные выживут. И мы поняли намек. Вопреки всем нормам галактического поведения вы готовы заразить наши океаны свирепыми хищниками! Что ж, в таких условиях мы отказываемся воевать и уступаем вам звездную систему Ауринда. Надеюсь, что галактическое сообщество покроет вас позором за столь гнусные и недипломатические угрозы!
— Благодарю вас за интервью, — вежливо сказал ре¬портер. — Итак — пограничный конфликт остался в прошлом?
— Да, — пропищала касатка. — Да. Мы сегодня же улетаем обратно. Но я очень надеюсь, что когда-нибудь встречу тех представителей человечества, которые построили для нас столь комфортабельные апартаменты. Я даже приглашаю их посетить нашу планету.
Клыкастая пасть изогнулась в подобии улыбки — и экран погас.
Петрович почесал затылок:
— Львович… так все хорошо закончилось! Что ж ты меня напугал?
— К морю теперь близко не подойти, — горестно сказал Львович. — Точно знаю, что среди наших акул есть шпионы Булей! А я так любил купаться…
— Ерунда какая, — фыркнул Петрович. — Есть горы, пустыни, леса! Болота, в конце концов! Знаешь, как хорошо летом в средней полосе? Грибы, ягоды, молочко парное… Банька, самогон, русская печка…
Львович мрачно кивнул.
— Что случилось? — насторожился Петрович.
— Утром новый заказ поступил, — сказал Львович. — Я, если честно, уже подписал контракт.
— Ну?
— Надо построить загон для кроликов. В Подмосковье. Пять на восемь километров. Вот я и думаю, как в этот раз строить будем? На совесть? Или как обычно?

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Один из моих любимых рассказов Лукьяненко, сатиричный и остро высмеивающий кое-какие реалии нашего настоящего, под "соусом" научной фантастики. Но не буду спойлерить - лучше почитайте сами:

Сергей Лукьяненко
ЕСЛИ СЕГОДНЯ

Если вы свяжетесь прямо сейчас... (С)

Корабль будто и не летел — плыл в океане космоса. Почти километровый в диаметре шар медленно вращался, и по поверхности его бегали цветные узоры. Два полотнища радужного света стлались за ним, и по всей Земле люди поднимали головы глядя в небо — с тревогой, подозрением, а то и с откровенным страхом. И все-таки большинство просто любовалось невиданным зрелищем. Слишком красива была эта чужая радуга, плавно скользящая по земной орбите, всем своим великолепием она отметала дурные мысли, обещала что-то радостное и небывалое. Наверное, со времен первого спутника люди не смотрели в небо так часто...
А на закрытом заседании Совета Безопасности ООН представители великих (и не очень) держав смотрели на экран. Зрелище было, быть может, не столь впечатляющее, но зато куда более познавательное. Впервые инопланетная раса вошла в контакт с человечеством.
— Нет, мы не будем высаживаться, — говорил с экрана пушистый комок оранжевого меха с крохотными бусинками глаз. — Нет, нет, нет. Спасибо за гостеприимство. Мы очень спешим. Мы благодарим за приглашение. Мы рады общению с вами. Но нам еще предстоит долгий-долгий путь.
Перевод обеспечивали Чужие. И на русский, и на английский, и на китайский, и на французский, и на испанский языки. Перед представители других рас они вежливо извинились и посетовали на недостаток времени и способностей.
— Но мы хотели бы еще очень многое узнать, — сказал особый представитель ООН, гражданин Мадагаскара, выбранный после двухдневной подковерной борьбы представителем со стороны человечества. Мадагаскару повезло именно по причине его обычности — представитель Китая настаивал на кандидате от самой многочисленной нации, представитель США — на кандидате от самой развитой и демократической страны мира, представитель России — на кандидате от самой большой по площади страны. На самом деле личность господина Особого Представителя не играла никакой роли — он лишь озвучивал текст, появляющийся перед ним на маленьком неприметном экране. Где-то в недрах здания ООН этот текст торопливо вырабатывали никому неведомые референты, психологи, политологи и сотрудники спецслужб.
— Мы ответим, — любезно сказал Чужой. — Спрашивайте, мы ответим.
— Много ли цивилизаций разумных существ известно вам? — косясь в экран спросил мадагаскарец.
— Восемьдесят три с половиной, — любезно ответил Чужой. — Включая дельфинов. А если засчитают человечество — то восемьдесят четыре с половиной.
С одним из психологов случилась легкая истерика, его увели. Возникла небольшая заминка, но вот появился текст нового вопроса, и Особый Представитель человечества проникновенно произнес:
— На чем основываются отношения между различными цивилизациями космоса?
— На дружбе, сотрудничестве и взаимовыгодной торговли, — немедленно сообщил Чужой. — Иногда возникают вооруженные конфликты, но это позорно и недостойно разумных существ. Мы — убежденные пацифисты.
Представитель США удовлетворенно кивнул. Впрочем, от сердца отлегло у всех.
— Каким образом мы можем вступить в контакт с другими цивилизациями? — поинтересовался гражданин Мадагаскара.
— Развивайте науку и технологии, добросовестно трудитесь, живите в мире, летайте к другим звездам, — дал ценный совет Чужой.
Снова возникла маленькая пауза, потом был озвучен новый вопрос:
— Земная цивилизация имеет ряд нерешенных проблем, можем ли мы рассчитывать на какую-либо форму помощи со стороны вашей, более развитой, цивилизации?
В последнюю секунду слова “более развитой” изменились на “дружественной”, но Особый Представитель человечества уже прочел первоначальный текст.
— Сложный вопрос, — опечалился чужой. — Давно уже было замечено, что полученная безвозмездно помощь не идет впрок. Цивилизация начинает отставать в развитии, надеяться на инвестиции, кредиты, гуманитарную помощь... Сложный, сложный вопрос. Мы думаем, что могли бы вступить с вами в товарные отношения и продать некоторые любопытные приспособления. В качестве платы мы согласны принять некоторые тяжелые металлы и произведения кустарного искусства. Но торопитесь — наше время очень ограничено.
На экране с поразительной быстротой сменились несколько фраз: “Есть ли Бог?”, “Какие металлы?”, “В чем смысл жизни?”, “Дельфины действительно разумны?” и “Что вы можете нам предложить?” Мадагаскарец закашлялся, таращась в экран. Последняя фраза помигала и осталась.
— Что вы можете нам предложить? — спросил Особый Представитель человечества.
— О, некоторые замечательные вещи... — сказал чужой и изображение сменилось. Вместо маленькой, аскетически обставленной рубки возник просторный светлый зал, в центре которого стоял космический корабль. Ну, или что-то очень похожее на корабль с точки зрения человека. — Это уютный малотоннажный космический корабль цивилизации Агр, — сообщил Чужой. — Позволяет перемещаться в пределах местной солнечной системы, развивает скорость до пятисот километров в секунду, снабжен устройствами противометеоритной защиты и радиационным щитом. Количество ограничено, мы можем предложить вам двенадцать кораблей со всей документацией на основных земных языках. Если вы купите все корабли и свяжитесь с нами прямо сейчас, то в придачу к каждому кораблю вы получите замечательный складной ангар...
На экране появилось белое строение, чуть побольше корабля.
— ...станцию связи с кораблями и трехчасовой обучающий мыслефильм по пилотированию корабля в особо сложных условиях. Цена каждого корабля — сорок тонн золота, четыре тонны платины, две с половиной тонны плутония.
В зале наступила пауза. Потом представитель США вскочил со своего места:
— Наша страна готова купить все корабли!
Особый Представитель человечества заерзал за своим столом. Но на него уже не обращали внимания.
— Прекрасно, — сообщил Чужой. — Мы уверены, что вы останетесь довольны сделкой. Куда доставить корабли и откуда забрать металлы?
Под ледяное молчание зала представитель США продиктовал координаты какой-то военной базы и сообщил, что металлы можно брать прямо из Форт-Нокса. Ошарашенные дипломаты, сообразившие, что американский представитель при Совете Безопасности не случайно помнит наизусть ширину и долготу базы, гневно зашумели. Но ропот прервали слова Чужого:
— Еще более интересное транспортное средство. Колониальный корабль цивилизации Раг-Харр. Предназначен для межзвездных перелетов. Эксклюзивный товар, имеется в одном экземпляре. Абсолютно новый. Работает с нарушением теории Эйнштейна. Дальность полета — до сорока световых лет. Способен перевозить до тысячи живых особей за один рейс. Цена — четыреста тонн золота, триста тонн платины, не менее тонны неограненных алмазов...
— Наша страна берет это! — выкрикнул американец, глядя на блестящую тушу колониального корабля, заслонившую весь экран. На его фоне корабли цивилизации Агр просто терялись.
— ...и восьмидесяти тонн кустарных произведений искусства данной страны возрастом не менее тысячи земных лет, — закончил Чужой. — Нам очень жаль, но страна США не имеет столь древних произведений кустарного искусства. Если вы свяжитесь с нами прямо сейчас, то в придачу к колониальному кораблю вы получите великолепную систему кондиционирования воздуха, уникальный телескоп для наблюдения за звездным небом, справочник с координатами незаселенных планет в радиусе сорока световых лет от Земли и документацию на основных земных языках...
— Китай покупает этот корабль, — сказал представитель Китая, победно оглядел зал и затараторил, обсуждая детали сделки. Возражений не было. Представители великих и не слишком стран вцепились в телефонные трубки, выслушивая новые инструкции. Мадагаскарец скучал. На американца жалко было смотреть.
— К сожалению, транспортные средства кончились, — сказал Чужой. От фрагмента Великой Китайской стены он отказался, а вот терракотовая гвардия и вазы династии Мин его устроили. — Но у нас есть и другие любопытные вещи. Восхитительный Аурианский пищевой синтезатор! Пища пригодна для любой белковой формы жизни. Полностью автономен, снабжен зарядом энергии на сто двадцать пять лет. Четыре экземпляра. Стоимость каждого — шестьдесят тонн произведений кустарного искусства возрастом не менее двухсот земных лет...
В разразившемся споре пищевые синтезаторы были поделены между США, Китаем и Великобританией. Франция брезгливо отказалась от участия в торге, мотивируя это традицией национальной гастрономии, а российскому делегату пообещали уступить следующий лот. Впрочем, когда выяснилось, что уникальный прибор очередной неизвестной расы позволяет омолодить человеческий организм на сто земных лет, обещание едва не было забыто. Порядок восстановил Чужой, укоризненно напомнив людям их собственные слова, пристыдив и прочтя небольшую вежливую нотацию. В награду за немедленную покупку Россия получила еще и автоматический конвейер, позволяющий прогонять через омолаживатель до тысячи человек в час.
Еще один раз встрял Особый Представитель человечества, задав важный вопрос о сроках выполнения сделки. Чужой успокоил его обещанием выполнить все поставки в течении трех часов после завершения торга, причем как доставку товаров, так и получение платы согласился взять на себя.
Вскоре, впрочем, упущенный омолаживатель был почти забыт. Лоты сыпались одни за другим. Звездные технологии обещали исцеление болезней, непачкающиеся ткани, контроль климата, обучение во сне, лишенные трения подшипники, сверхпроводники и сверхпрочное мономолекулярное волокно. Франция купила космическую станцию на десять тысяч человек и кофемолки на энергии броуновского движения, в придачу получив сверхглубокую буровую станцию и словарь языка запахов. Китай все-таки толкнул свою Великую Стену, получив взамен великолепное средство по контролю за рождаемостью. Великобритании пришлось удовлетвориться технологией передачи электричества без проводов, зато в довесок был получен совершенно новый экспериментальный завод, способный построить свою точную копию. Когда более богатые страны несколько выдохлись, России досталась уникальная биокультура бактерий, способных жить в атомном реакторе и перерабатывать излучение в спирт, легковые машины на магнитной подушке и побеги морозостойких инопланетных бананов.
Когда запасы тяжелых металлов несколько истощились, а предметы кустарного искусства стали кончаться, Чужие любезно распродали мелкие, но интересные лоты за образцы земной техники, кефирную закваску, листья эвкалипта и прочие пустяковины. Молчавший почти до конца представитель Израиля получил очередное указание и торопливо скупил оптом половину мелких лотов. Бонусом ему послужило средство от облысения, вызывающее интенсивный и устойчивый рост волос.
— Наши запасы кончились, — с грустью признался Чужой. — Мы вынуждены попрощаться с вами. Сейчас ваши покупки будут доставлены в указанные места. Благодарим за сотрудничество.
— Есть ли Бог? — торопливо выкрикнул гражданин Мадагаскара.
— Сами бы хотели знать, — ответил Чужой и экран погас.
Потные и взволнованные дипломаты переглядывались. Никто не решался встать первым. Наконец общее мнение озвучил израильский делегат:
— Что-то тут не так...

А тем временем корабль Чужих начал свой последний виток над Землей. Крылья радужного света распростерлись над всей планетой, в них возникли темные пятна — космические корабли и станки, кофемолки и живые биокультуры, машины и синтезаторы пищи. Крылья медленно схлопнулись, пронизывая всю Землю, радужный свет накрыл мир, оставляя на указанных местах покупки и аккуратнейшим образом подбирая тяжелые металлы и кустарные поделки землян. Каждого человека коснулась волна радужного света, каждый ощутил на миг приятное чувство удовлетворения и сознание собственной ценности.
Потом корабль Чужих сошел с орбиты и через несколько часов исчез в глубинах космоса.

Вечером следующего дня заседал Совет Безопасности России. Впрочем, подобные структуры сейчас заседали во всех великих (и не очень) державах мира, дорвавшихся до чудес галактической науки. Первым дали выступить главе службы Внешней Разведки.
— При передачи этой информации был рассекречен наш лучший американский агент... — роясь в распечатках бубнил разведчик. — Так. Корабли цивилизации Агр и впрямь отвечают всем заявленным параметрам. Американские ученые с некоторой долей оптимизма склонны считать, что их скорость и впрямь составляет пятьсот километров в секунду... вот фотографии, к сожалению, не слишком четкие, наши разведывательные спутники несколько устарели... мерная линейка показывает размер каждого корабля, агентурные данные подтверждают эту информацию. Вероятно, жители Агра были размером с некрупного котенка. Агрегатные отсеки корабля запломбированы, согласно документации попытка открыть их приведет к разрушению всех устройств... А вот данные по Китаю. Кое-что мы склонны считать попыткой дезинформации, но кое-что удалось выяснить достоверно. Колониальный корабль Раг-Харр имеет в длину триста метров, это не американские игрушки. Он действительно работает с нарушением теории Эйнштейна. Согласно теории относительности, при полете со скоростью близкой к скорости света, время на корабле должны было бы замедлиться, и по субъективному времени экипажа полет занял бы несколько часов, хотя с точки зрения внешнего наблюдателя прошли бы десятки или даже сотни лет. В корабле Раг-Харр все наоборот. С нашей точки зрения он способен долететь до ближайшей звезды за несколько часов. Но на борту корабля за это время пройдет около тысячи лет. Китайцы все-таки хотят попробовать... беда в том, что механизмы корабля рассчитаны лишь на десять-двадцать лет полета... С контролем рождаемости тоже вышла некоторая проблема, устройство при включении действует сразу на всех представителей данной национальности... По Франции пока нет внятной информации, но температура их станции по-прежнему держится на пятисот сорока градусах по Цельсию, снижение же температуры повлечет за собой разрушение корпуса... Английский завод уже построил свою точную копию, копия, в свою очередь, заканчивает постройку своей копии. Вероятно, этот процесс можно длить бесконечно, но премьер-министр приказал остановить заводы. Китайские добровольцы и голодающие в Мозамбике отказались есть аурианскую пищу. Она не ядовита и очень питательна, но этот отвратительный вкус вызывает рвотные позывы даже у свиней... По Израилю данных нет... по Бельгии будут с минуту на минуту... вот еще данные по Великобритании. Для передачи электроэнергии без проводов требуется построить приемную и передающую станции. Количество меди, необходимой для монтажа, таково, что на порядок дешевле проложить старомодную линию электропередачи. У меня все.
Директор только что созданного Института Внеземных Технологий явно испытал облегчение после этой короткой речи. Поднявшись, он зачитал короткий отчет:
— Установка по омоложению смонтирована и готова к работе. К сожалению, работать с семидесяти восьмилетним добровольцем компьютер отказывается, минимальный шаг омоложения, действительно, сто лет. К вечеру в Москву должны доставить жителя Томска Ивана Степановича Хомякова, по метрикам ему сто шесть лет. К сожалению, некоторые наши ученые предполагают, что после омоложения он не только выглядеть, но и думать будет как шестилетний ребенок. О спирте. Бактерии, помещенный под поток жесткого излучения, действительно стали вырабатывать спирт. Есть только одна проблема — они же его немедленно и усваивают. Машины замечательно двигаются на магнитной подушке, но для них требуется прокладывать специальные трассы из сплава никеля и вольфрама. Смета по постройке опытной дороги Москва — Звенигород прилагается... Бананы, точнее — инопланетный аналог бананов, высажены на якутской опытной сельхозстанции. Первый урожай планируется собрать через двадцать-двадцать пять лет... мерзлые почвы, трудности с внесением удобрений... но снега они и впрямь не боятся. У меня, пока, тоже все.
Наступило молчание. Насупившийся президент обвел взглядом соратников. Спросил:
— А есть версия, зачем они купили у нас сто пятьдесят велосипедов “Кама”? Что там такого, в этих велосипедах?
Версия, возможно, была, но озвучить ее никто не решился. Лучше всех ответить президенту мог бы сам Чужой (он, кстати, и составлял весь экипаж огромного корабля), но он сейчас был очень занят. В не слишком далекой от Солнца звездной системе он продавал местным жителям уникальные, экологически чистые транспортные средства, не требующие для работы дорогостоящих источников энергии, способные передвигаться как по прямой, так и по наклонной поверхности и даже совершать повороты. Медузообразные обитатели местных болот очень внимательно его слушали.
Впрочем, все необходимые человечеству ответы мог бы дать и не вхожий в высшие сферы, ничем не примечательный гражданин России, мелкой руки чиновник, скорее даже чиновнишко, хорошо отметивший с друзьями вначале прилет, а потом — и отлет инопланетного корабля. В эту самую минуту, вернувшись домой в легком подпитии, уже плавно переходящем в похмелье, он застал жену на диване, диктующей в телефонную трубку адрес и произнес небольшую, но пылкую речь. Слово “дура” в ней перемежалось с другими, не менее обидными словами, а заканчивалась речь укоризненной фразой: “и это в то время, когда человечество стоит на пороге новой эры!”
Обидевшаяся жена ушла в спальню, а чиновник сам присел перед телевизором.
— Если вы свяжитесь с нами прямо сейчас, — донеслось с экрана, — то в придачу к чудо-мельнице вы получите губку для протирки чашки, нож для резки картофеля и запасную рукоятку!
Но гражданин уже спал.
И почему-то ему снились смеющиеся дельфины.


© Сергей Лукьяненко, 2001 г.

---

Вчерашний поход в кино плавно перетёк в просмотр, скаченной за ночь пиратской версии фильма, "Особо опасен", в домашних условиях. )

---

Очень, на мой взгляд, хороший и качественный цикл обзорных статей об истории спецназа:.
История спецназа
Часть I: Становление
Часть II: Спецназ во время Второй мировой
Часть III: Спецподразделения Европы
Часть IV: Спецподразделения США
Часть VI: Спецназ СССР и России
Часть VII: группа "А"
П.С Думаю, как минимум один из моих ПЧ заинтересуется. )))

@темы: Военная история

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Зверь с миллиардом спин / Futurama: The Beast with a Billion Backs (2008)

Посмотрел я эту вещь - в восторге. И не только за юмор, но и за новое видиние рая, которое нам показали авторы данного фильма. Правда, боюсь в католическом мире этот фильм заклеймят )))
Не буду спойлерить, а лучше выложу официальную информацию, но обещаю - при просмотре вас ждут сюрпризы.
"О фильме:
События происходят непосредственно после «Большого куша Бендера». Огромный раскол в пространстве и времени позволяет отвратительному, размером с планету монстру из другой вселенной проникнуть на Землю. Он берёт под контроль Фрая, делая из него Папу новой религии, которая охватывает всю планету и в последствие приводит к тому, что население покидает Землю, оставляя её в руках роботов..."



Я смотрел все серии Футурамы и оба фильма, можно сказать фанат.
"Сериал Футурама начинается с того, что разносчик пиццы из Нью-Йорка Филлип Фрай случайно, как это кажется на первый взгляд, был заморожен в криогенной камере 31 декабря 1999 года. Он был разморожен ровно тысячу лет спустя, 31 декабря 2999 года, и обнаружил себя в городе Нью-Нью-Йорк. Знакомясь со своей будущей коллегой Турангой Лила, Фрай пытается избежать принудительного назначения на работу курьером и внедрения ему карьерного чипа, что заканчивается его устройством на работу в небольшую компанию его пра-пра-пра-...-пра-племянника Хьюберта Фарнсворта Planet Express, занимающуюся межгалактическими грузоперевозками, на должность курьера. Сериал показывает приключения Фрая, Лилы, робота Бендера и многих других персонажей, связанные как с полётами в космос, так и с личностями героев.
В сюжете Футурамы используется множество отсылок к фантастике XX века, как литературе, так и кинематографу"
Советую почитать ru.wikipedia.org/wiki/Футурама
А теперь опрос: А мои ПЧ смотрели данный сериал? И каковы ваши впечатления от него?

---

Сообщества...

Ни для кого не секрет что сейчас очень популярны разные сообщества - к примеру "В контакте" или "Однокласcники", но не стоит думать что объединить в сообщества могут только школа или институт.
Я попутешествовал, в поисках разных сообществ по Интернету и предлагаю маленький скрин-отчёт моих находок:



















www.my220.ru/uploads/posts/2008-05/1210857522_o...

www.my220.ru/uploads/posts/2008-05/1210857553_o...

www.my220.ru/uploads/posts/2008-05/1210857585_o...

www.my220.ru/uploads/posts/2008-05/1210857578_o...




Всё же уточню для доверчевых - это шутка )))

@темы: Юмор

---

Продолжаем смехотерапию.. ))

БАЙКИ СКОРОЙ ПОМОЩИ… (осторожно - вторая история с хентаем.)

1.

Часов в 9 вечера получаю вызов. В графе «причина вызова» указано коротко
и ясно - «бухАл». Мдя. Открывает дверь полуглухая бабушка, жена
бухамшего. Рассказывает, что муженек месяц квасил по жесткой программе,
сегодня первый день в завязке. Всю первую половину дня блевал, а ближе к
вечеру сделал стеклянные глаза, рухнул на диван, обделался по всякому…
короче хана мужику приходит. Подхожу - на громкие окрики, вопросы и
удары ладонью по лицу реагирует лишь невнятным мычанием. В окружающей
обстановке не ориентируется. Пульс и давление запредельные. По всем
правилам его нужно было бы дней пять прокАпать, да подержать на
транквилизаторах, а то не сегодня-завтра может пожаловать белочка. Но у
меня-то на это времени нет. И тут я вспоминаю рецепт своего знакомого -
старого фельдшера. Сам ни разу не пробовал - а вдруг, думаю, сработает!
КолЮ в вену два кубика реланиума, а потом…
Что было потом, я подробно описал в карточке: «После инъекции 15 мл
магнезии внутримышечно, от дальнейшего лечения больной категорически
отказался». Да-да! Еще в середине укола он уже вполне сносно
разговаривал и пробовал держать головку, а не успел я вытащить из него
иглу, как он ВСКОЧИЛ и ПОБЕЖАЛ переодевать брюки! Вежливо, но
непреклонно отклонил все мои предложения сделать «еще укольчик» и лично
провел меня до двери, хотя после лечения заметно прихрамывал.
Над этой моей карточкой вся больница две недели ржала, а дежуривший в ту
смену врач, явно не понаслышке знакомый с состоянием вселенского бодуна,
грустно посмотрел на меня и молвил: «Ну ты и сволочь. Фашист несчастный!».
PS: Для тех кто не знает: Магнезия (магния сульфат) - один из самых
болезненных внутримышечных уколов, особенно если вводить не очень
медленно )). Для чего применяется, писать не буду, кому интересно -
сами посмотрят.

2.
Не знаю отчего, но у диспетчеров нашей подстанции была твердая
уверенность в том, что я замечательно разбираюсь в детских болезнях. Не
то, чтобы это мнение было совершенно неверным, но детские вызовы мне
никогда особо не нравились. Тем не менее, когда педиатрические бригады
были все заняты, «на детей» отправляли обычно меня. И вот один из таких
случаев - высокая температура у двухлетнего ребенка. Да еще и под утро,
после суточного дежурства. Кто хоть раз слышал, как орут дети, когда им
делают укол, меня поймет. Бррррр…
Короче, с ребенком дома только бабушка. С грехом пополам вспомнил
детские дозировки, (Боже! Как хочется спать!), под дикий рев и визг
сделал инъекцию, и, как обычно, дал несколько советов на будущее. То
есть лекарства надо чередовать, говорю. Я сейчас укольчик сделал -
температурка упадет. Опять поднимется - панадольчик. Опять - аспиринчик
детский. Если не поможет - можно обтереть ребенка теплой смесью воды,
водки и уксуса, после чего пусть полежит минут пять раскрытым; или можно
свечку поставить.
Бабуся все внимательно выслушала и говорит таким добреньким голосом:
«Ох, спасибо, доктор! Дай Вам Бог здоровьечка! Я,- говорит,- прямо
сейчас ему свечку поставлю, а заодно и Вам, доктор. Ладненько? » После
этих слов сон с меня мигом слетел, я начал прикидывать - успею ли я
наполнить шприц аминазином, до того, как эта извращенная бабка на меня
со свечкой набросится! А она ко мне все ближе подходит, руку протягивает
и бормочет: «Пойду сейчас в церковь, внучкУ свечку поставлю, и доктору
заодно, чтоб он был здоровенький! ». А в руке мне конфету протягивает.
Я, еле удерживаясь от животного истерического хохота, говорю, что, мол,
не в церковь свечку надо ставить, а в попку дитяти. На что эта
злокозненная старуха, твердо решив меня добить, серьезно так спрашивает:
«А ему больно не будет? Там же воск горячий стекает…»
Думаю, что мой рогот разбудил всех соседей. Бабусе уже больше ничего
объяснять не стал - боялся пупок порвать. Не мог разогнуться всю дорогу
до станции, ну а что там творилось, когда я все рассказал - можете себе
представить.

Как бросить пить

Историю рассказал хороший приятель Володя, который лет десять назад
делал бизнес на том, что возил мясо в Польшу на своем каблучке... Жил он
в 130 км от Бреста и на границе все было схвачено.. а на той стороне уже
ждали поляки.. вся операция занимала минимум времени.. И вот, выехав в
очередной рейс, он походу вдруг вспомнил, что забыл документы.. И,
чертыхаясь и радуясь что отъехал недалеко, стал возвращаться... И тут
увидел своего соседа, который валялся на дороге в километрах в 5 от
села.. Ну это его не сильно удивило, его тронуло то, что рядом с ним
валялся неделю назад купленый им велосипед...

- ЭХХ сопрет же кто-нить... сто пудов сопрут велосипед, пока тот
проспится. И только недавно купил его.. велик-то новый...

Володя дал по тормозам.. открыл каблук и запихал туда велосипед и
кое-как пьяного в дупель соседа...
Приехал домой, а документов на обычном месте не оказалось... Тут его аж
подкинуло от того, куда они делись... Не буду подробно описывать, как он
их искал и чего было дальше.. Но про соседа он вспомнил только тогда,
когда приехал под шлагбаум на границе..

Снова чертыхаясь, он снова открыл каблучок и стал тормошить соседа...
Тот, падла, спал как пристреленый.. Ну что делать-то... Чтобы не смущать
окружающих, Володя отъехал километров пятак назад и, свернув чуток
в сторону, выволок под дерево тело соседа и его велосипед.. Ну полежит
пускай, подремлет часок, а я к тому времени управлюсь и его подберу.
Минут через сорок Володя и вернулся за соседом, но его и след простыл...
Он его искал часа четыре, исколесив всю приграничную зону... Нет соседа и
все... Ну что делать, поехал домой..
Приехал... Соседа нет... На следующий день его уже ищут по деревне...
Я, говорит, молчу, страшно пока признаваться...
Второй день - сосед не появился.. У Володи пропал аппетит и началась
бессоница.... Но на третий день, когда уже казалось жизнь дала трещину
окончательно... сосед объявился во дворе!!!!

... В конце концов, взяв бутылочку, он как ни в чем ни бывало подошел к
соседушке и предложил раздавить пузырек и поболтать по душам...
На что того передернуло и, вытаращившись на Володю, он прорычал:
- Иди ты к е... м.... со своим фаустом..... Все, я в завязке.....

- Так а что случилось-то? - лукаво спросил Володя.

- Что-что.... последний раз нажрался, очнулся за 150 км от дома..
Что ты вылупился-то на меня? Да, за 150 и велик рядом лежит..
В следующий раз нажрусь, куда ноги занесут Х... его знает... Может,
в Челябинске очнусь... Все. Я не пью, сказал... Вали отсюда...

По воде аки по суху

За что купил - за то и продаю, врать не буду.
Преамбула: есть у геологов один метод проведения разведки полезных
ископаемых: в землю забиваются специальные электроды, пускается нехилый
ток, а дальше с помощью приборов по затуханию, сопротивлению и т.д.
определяется состав залегающих пород.
Амбула - от первого лица: степь, неподалеку деревенька, небольшая
наполовину пересохшая речка шириной метров 20-30, глубиной - вам чуть
выше щиколотки будет. Один электрод забивается на одном берегу, второй -
на другом, все путем, толпа изыскателей сидит возле приборов пьет спирт.
Тут на горизонте показывается дедок из местных. Нетрезвая походка выносит
его к речке с явной целью ее перейти в брод... Кто-то успевает заметить,
что электроды - под напряжением, но поздно...
Впервой видел как человек по воде херачил аки посуху. Евангелие отдыхает
- там Исус ХОДИЛ по воде, деда же - натурально ХЕРАЧИЛ, при этом тонко
повизгивая и высоко задирая коленки...
Больше изыскателям самогон в деревне не продавали...

ЗНАКИ. (не то чтобы смешная - но любопытная и, может быть, поучительная история

В первый год эмиграции я ходил совершенствовать свой английский в
Британское общество Нью-Йорка. Совершенно бесплатные (очень важно
тогда!) занятия проходили раз в неделю в роскошном особняке на 5-й авеню
напротив Центрального парка. Два добровольца-учителя разговаривали с
учениками один на один по часу каждый. Самым трудным было найти взаимно
интересную тему, чтобы продолжать ее из недели в неделю. В моих беседах
с Барри Гринфельдом, человеком очень пожилым и очень богатым, такой
темой стала биржа. Иногда он втолковывал мне азы торговли акциями,
иногда я просто тыкал в какую-нибудь компанию, а он как правило об этой
компании знал и давал подробный анализ шансов ее акций на повышение или
понижение. Воспользоваться его советами я не мог из-за полного
отсутствия денег, но было интересно. По крайней мере я выучил кучу
терминов, которые пригодились мне потом.

Я не сомневался, что Барри играет и сейчас, но он никогда не рассказывал
о своих удачах или неудачах. В конце концов я набрался нахальства и
спросил продолжает ли он использовать свои энциклопедические знания для
повышения своего же благосостояния, в смысле делает ли деньги на бирже.

- Все реже и реже, - ответил Барри.
- Почему?
- С годами я стал хуже угадывать знаки.
- А что такое знаки?
- Как бы это объяснить? - задумался мой собеседник, - существует
фундаментальная теорема, которую вкратце можно сформулировать так:
"Биржу невозможно обыгрывать долго". Для меня это означает, что научный
подход к рынку акций бесполезен и нужно искать какой-то другой. Иногда
окружающий мир дает мне подсказки, которые я и называю "знаками".
Увидеть и понять знаки трудно, но возможно. Впервые это получилось у
меня много лет назад и совершенно случайно.

Барри снова задумался и продолжил:
- После окончания колледжа я поселился в тихом и очень благополучном
городе Ньюарк в штате Нью-Джерси. Работал в Нью-Йорке в адвокатской
конторе. На работу ездил на пригородном поезде со станции на улице Брод.
Одним прохладным осенним утром я стоял на платформе, а несколько
железнодорожников рядом что-то громко обсуждали, то и дело показывая на
станционные башенные часы (можно посмотреть на
world.lib.ru/b/b_a/pictureweekly.shtml). Я прислушался.
Оказалось, что с некоторых пор часы ведут себя странно. Каждый день они
немного спешат или немного отстают. Часовщик утверждает, что они
исправны, и, тем не менее, сегодня часы умудрились отстать на целых
полчаса.

В тот же день случилось и нечто более важное: обрушился рынок акций и
началась Великая депрессия. В американскую историю 28 октября 1929 года
вошло как "черный понедельник".

По пути домой я увидел и понял самый важный знак в своей жизни: вспомнил
о часах и каким-то образом увязал отставание часов с биржевой крахом.
Наблюдая в течение месяца, убедился, что если часы утром спешат, акции в
этот день идут вверх. Если отстают, акции идут вниз. Я где только мог
наодалживал денег и начал играть на бирже. Через год я уволился с
работы, купил квартиру с видом на часы и бинокль. Еще через пять лет я
стал очень богатым человеком. Женился на красивой девушке, воспитывал
детей, вместе с семьей много путешествовал. В 1943 я записался в армию,
провел 3 года в Европе и вернулся в 1946. Проверил часы. Они шли
совершенно точно, но меня это не огорчило так как нужды в деньгах я не
испытывал.

- А были еще знаки?
- Да, были, но поскромнее. Например, в самом начале сентября 1985 года
мне приснилась моя покойная мама. Она сказала: - Сынок, со своей шиксой
ты забыл все еврейские праздники. Скоро Рош Ха-Шана, еврейский Новый
год, не забудь купить яблоки и мед. – Я проснулся растроганный, вспомнил
как мама наливала немного меда в блюдечко и мы макали туда яблоки. Купил
и то и другое. А заодно приобрел акции Apple и Honeywell в соотношении
10:1. Через два года, в сентябре 1987, мама приснилась мне снова. Она
сказала: - Сынок, скоро Йом-Кипур, день искупления. В этот день умные
люди отказываются от своих обетов.- Я продал акции, а через неделю рынок
в очередной раз обрушился. На Apple я заработал 1400%, на Honeywell я
немного потерял, но без этого не бывает.

- А, интересно, какой был самый последний знак, если не секрет?
- Самый последний знак это Вы. На акциях, которые Вы предлагаете мне на
наших занятиях для анализа, я зарабатываю в среднем 4% в неделю

---

Выживание в серверной

Когда-то давно, когда я работал программистом 1С в одной большой
питерской конторе, произошел со мной удивительный конфуз. Касается он
серверных стоек, а вернее шкафов. Дело в том, что работал я не только
программером, но и админом, т. е. был я таким специально обученным
человеком, который настраивал там всякие терминалы, роутеры, кластеры и
прочую компьютерную хуету. Так вот у любого админа и программера,
который всем эти занимается, всегда наступает момент, когда вся эта
груда железа на твоем столе настоебенивает, также настоебенивает
долбоебизм начальства, который экономит на АйТи, настоебенивает
долбоебизм пользователей, сам себе настоебениваешь и тогда ты берешь
лист бумаги и размашистым почерком там пишешь "Увольняюсь нахуй по
собственному желанию".
Вот тогда начальство смотрит на тебя с уважением, выделяет бабло на
новую технику, на оборудование и на помошника. И ты соглашаешься
работать дальше, потому что пиздец как интересно и ничего кроме этих
железок не надо, только бы возится с ними всю жизнь. Да, когда-то я был
таким, да и сейчас такой, хули там, любая железяка вызывает чуть ли не
сексуальный интерес.
Заказал я тогда новых серверов, свитчей и шкаф-стойку для этого дела с
холодильником, чтобы охуенно все работало. Все это привезли и я ушел в
работу. Целыми днями там чего-то кроссировал, впихивал сервера и
выпихивал, настраивал и ломал, устанавливал и сносил, вобщем, самый
настоящий админский хардкор.
И вот однажды, когда я в очередной раз все достал из шкафа (он мне уже
как родной стал, сцука) для того, чтобы вывести еще один конец витой
пары, и произошел конфуз. Я залез в шкаф, и он, пидорас захлопнулся. Я
сначала заржал там внутри, потом еще сильнее заржал, а потом испугался.
Время первый час ночи, в конторе никого нет, в шкафу градусов десять и
изнутри хуй откроешь. Я реально испугался. Очень. Но потом нашел в себе
силы собраться и бороться за свою жизнь. Что-то мне не хотелось, чтобы
вместо серверов в шкафу по утру наши сотрудники обнаружили окоченевший
труп админа.
Нет, конечно можно было расхуячить стеклянную дверь и вылезти, но когда
я вспомнил сколько стоит этот ебаный шкаф, то решил выбрать смерть, чем
пожизненное рабство. И я немного приуныл. Пытался позвонить - телефон в
шкафу не берет, возникла мысль закурить, чтобы сработала пожарная
сигнализация, но только лишь задымил к ебеням весь шкаф. Попытался
открутить замок - хуй. После долгих раздумий стал орать, но до охранника
доораться из шкафа и с третьего этажа нереально было.
И тут мой взгляд упал в пол шкафа. Там была дыра прямоугольная для
проводов. Выбраться в нее было принципиально невозможно, но возможно
было просунуть ноги. Я так и сделал. Затем я схватился за стенки,
приподнял шкаф (тяжелый, что сам пиздец!) и немного прошелся, семеня
ногами, по офису. Получалось неважно, но обесточить шкаф, выдернув шнур
из розетки, таким образом у меня получилось. Стало теплее. И я решил
ждать утра.
Тот, кто думает, что в серверном шкафу можно спать, тот глубоко
ошибается. Неудобно пиздец, можно только стоять, сесть не получается и
со всех сторон в тебя тычется всякая хуета. Ну хули, я и принял тогда то
самое легендарное волевое решение идти в шакфу к охраннику, чтобы он
меня открыл. Метр за метром до лифта.
Вызвать лифт у меня получилось, так как кнопка вызова одна. Я просто
прижался вплотную шкафом к ней. Даже получилось, натренировавшись с
пятого раза, в лифт забежать. А вот уехать не получилось. Потому что
кнопок в лифте, сцуко, дохуя. Двери закрылись, свет погас и наступил
полный и бесповоротный пиздец.
А утром наш генеральный, который приезжает раньше всех обнаружил в лифте
шкаф, стоящий задней стенкой к выходу, а когда охранник выволок шкаф из
лифта, то и меня там. Смеющегося, довольного и невыспавшегося.
Я играл в тетрис на телефоне, стоя в серверном шкафу, в лифте семь часов
подряд. Я, блять, чуть не сошел тогда с ума. Но отпечаток, конечно
остался.
(с) Гоблин Гага

Не обмани и не обманут будешь )

Встречались среди римских императоров и весельчаки. С именем Галлиена,
например, связана очень забавная история. Одного ювелира, продававшего
фальшивые драгоценные камни и приговоренного за это к арене, бестиарии
выгнали на середину цирка и поставили напротив закрытой львиной клетки.
Несчастный с замиранием сердца ждал неминуемой и притом ужасной смерти,
и тут дверь клетки распахнулась и из нее вышел… цыпленок. Не выдержавший
напряжения ювелир упал в обморок. Когда зрители вдоволь насмеялись,
Галлиен повелел объявить: «Этот человек обманывал, поэтому и его
обманули». Затем ювелира привели в чувство и отпустили на все четыре
стороны.

Про три балла

История абсолютно реальна.
В одной очень крутой конторе в провинции есть главный руль, а у него
дочка училась в Питере в медицинском. Доча была (и есть) гирла отвязная
и привыкла во всем и всегда давить папочкиным авторитетом, где надо и
где не надо, что даже тот сам стал ее бояться.
Подошло время сдавать Госы, а тут как раз у папочки по делам были крутые
ребята из Питера, ну тот им и шепнул, что дочке надо бы помочь, те обещали
позвонить кому надо и все "в натуре без базара" устроить.
Позвонили, договорились, дочке сказали к какому экзаменатору идти.
Та пришла, взяла билет, подготовилась, пошла отвечать. А деваха была хотя
и не семи пядей во лбу, но и не совсем дура-дурой. Билет попался знакомый,
отвечает вроде неплохо - между четверкой и пятеркой. А препод начинает
валить. Она вроде держится - он еще сыплет. Почти два часа мудохал, уже
другие преподы из комиссии вступились за девку - чего, мол мучаешь ребенка,
отпускай! Тот отпускает с тремя баллами.
Дочка вся в слезах звонит папе, докладывает, как ее подставили. Тот звонит
своим крутым браткам, а те:
- А че в натуре, мы ему так и сказали, чтоб три балла железных было!

Поймай своего крокодила, Ленка...

- Ну, возьми с собой Ленку,- в который раз уговаривал меня Олег, – чего
тебе стоит?
- Не возьму. Я был тверд в своем убеждении, что жена Олега мне вовсе ни
к чему на рыбалке.
- Послушай, но ведь я не виноват, что меня отправляют в командировку.
Всего на неделю, тебе что, жалко?
- А почему бы тебе не оставить ее дома?
- Хочешь, чтобы Ленка меня сожрала? Я обещал ей, что в этот раз она
проведет отпуск в Турции.
Я не хотел, чтобы Ленка сожрала Олега, но мне был непонятен целый ряд
вопросов.
- Но ты же ей не обещал, что она проведет твой отпуск вместе со мной?
Олег начинал злиться:
- Видишь ли, каждый год, когда начинаю собираться в отпуск,
подворачивается какая-нибудь дурацкая работа, будто кроме меня на фирме
нет людей. Еще в прошлом году я обещал ей, что мы вместе поедем за
границу. У меня сейчас выбор: или я на неделю еду в эту дыру, а потом
три недели свободен, или в «дыру» едет другой человек, а я сижу все лето
на фирме.
- А с чего ты решил, что ее устроит поездка со мной в Карелию?
- Ты сам расписывал, как там здорово, и она просто горит желанием
половить рыбу. Это единственное, что может меня спасти от ее истерик.
- Нет, Олег, не проси. Как ты себе представляешь, тащить с собой
женщину, рассчитывавшую на турецкий комфорт, в Карелию? Да она тебе
потом голову откусит.
- Это будет потом. Когда вы вернетесь, мы на следующий день улетим, ей
просто некогда будет заниматься членовредительством. Она и рыбу ловить
умеет, я учил ее. И помогать тебе станет.
- Мне главное, чтобы не мешала.
В отчаянной попытке отказать Олегу я начал рассказывать об ужасах
турбазы, на которую собирался. Что там нет горячей воды, а от холодной
зубы сводит. Что ночами холодно и жена его может заболеть, и даже привел
статистику по утопленникам. Впрочем последнее, кажется, было излишним,
Олег лишь удвоил напор. Потом он набрал в грудь воздуха и сказал:
- Черт с тобой, за это, когда поедешь в отпуск, я возьму твою собаку.
Это было серьезно, после Карелии я собирался поехать в Крым, а с собакой
проблема была не решена.
- Ладно, наливай.
Потом мы прошли в комнату, где Ленка гладила огромного кавказца Ингу.
Они склонились морда к морде и обе тихо млели.
- Лена, - торжественно сказал Олег, Миша согласился взять тебя с собой
на рыбалку.
Ленка отпустила собаку и взвизгнула, Инга удивилась и на всякий случай
залаяла, и вдвоем они радостно запрыгали по комнате. Потом вдруг Ленка
остановилась и, подняв васильковые глаза на мужа, спросила:
- Что значит «меня»? А ты? И вообще, мы же в Турцию собрались!
Мне очень хотелось вставить, что ее, Ленку, муж обменял на собаку, но на
всякий случай я смолчал, не решаясь нарушать и без того хрупкое семейное
равновесие.
- Леночка, мне нужно будет на неделю уехать в командировку, ты поедешь с
Мишей на рыбалку, а потом сразу же уедем в Турцию. Вот билеты, путевки,
я все уже решил.
Ленка быстро-быстро заморгала глазами, но заплакать не успела, потому
что Олег добавил:
- А сейчас мы с тобой пойдем в магазин, ты ведь хотела для Турции новый
купальник?

Через несколько дней я позвонил Ленке.
- Значит так, с собой нужно взять следующее: теплые вещи, чтобы ты могла
сидеть в лодке и не мерзнуть. Еды возьмешь из расчета на неделю,
магазинов поблизости нет. И прихвати что-нибудь теплое на вечер, тулуп
какой-нибудь или ватник, удочки я тебе возьму. А ты что, правда умеешь
ловить рыбу?
- Конечно, мы с Олегом ездили к его друзьям, и он меня научил.
- Хм… ладно, завтра с утра за тобой заеду. Вопросы есть?
Ленка радостно сообщила, что у нее вопросов нет, и довольная побежала
готовиться.

Утром следующего дня я подъехал к Ленкиному подъезду и набрал на
домофоне код ее квартиры:
- Выходи, я тебя жду.
Вместо того, чтобы скатится вниз, Ленка прохрипела испорченным
динамиком:
- Поднимись ко мне, поможешь донести вещи.
В душу закрались нехорошие предчувствия. Я поднялся в лифте и надавил
кнопку звонка. В квартире что-то упало, раздался шорох отодвигаемых
вещей, и в образовавшуюся щель меня втянула женская рука. Я перешагнул
какие-то баулы, споткнулся о набитый пакет и становился, ошеломленный
увиденным - перегородив поперек коридор, стоял огромный фирменный
чемодан, возле двери ютились парочка сумок размером со средней
упитанности рюкзак, а несколько полиэтиленовых пакетов тихонько
разваливались своим содержимым от моего неловкого вторжения.
Ленка приняла мое молчание как восхищение своей запасливостью, убежала в
комнату и сразу же вернулась с огромной, одетой в полиэтилен шубой. Я не
очень разбираюсь в мехах, но то, что это один из последних писков моды,
я ручаюсь.

Я вздохнул, уселся на табурет и, указав на чемодан, сказал:
- Что у тебя здесь? Выгружай!
Вскоре обстановка в комнате напоминала известную картину «Обыск в
квартире революционера». Ленка с лицом отправляемого на каторгу
большевика отстаивала каждую тряпочку, но полиция оказалась сильнее и
через пару часов в комнате стояло вполне оформившееся подобие «рыбачки
Сони». Потраченные на борьбу с Ленкой усилия подпитывало лишь обещание
Олега забрать к себе собаку, поэтому из последних сил я придвинул к себе
пакет и, услышав, что там еда, даже не стал его разбирать. И как
оказалось, совершенно напрасно.

- Напрасно я не сделал этого в городе, - повторял я, в очередной раз,
рассматривая на турбазе Ленкину еду. Это что?
- Чипсы, я собираюсь худеть.
- А это?
- Виноград и конфеты.
- На кой черт тебе «Пепси» понадобилась? Я думал, что это консервы такие
тяжелые.
- Как это зачем? А пить я что, по-твоему, буду?
Конечно, можно было в качестве наказания, заставить Ленку есть взятый с
собой корм для собаки, но тогда Инга останется голодная. В общем, я
понял, что привезенные мной продукты враз ополовинились потому, что в
отличие от Ленки, ни я, ни собака, худеть не собирались. А если я верну
Олегу оголодавший труп, вряд ли он исполнит свое обещание, скорее всего,
на радостях ударится в такой загул, что мне его будет просто не достать.
- Ладно, черт с тобой, раскладывай свое барахло, я пойду насчет лодки
договариваться.

Уже через час мы сидели с Ленкой в моторной «Казанке» и споро выгребали
против течения:
- Значит так, - перекрикивая рев мотора, продолжил я свой инструктаж, -
в лодке не вставать, не бегать и не прыгать. Если что-то понадобится,
скажи мне и я подам, замерзнешь, тоже говори, героизма мне не нужно.
Туалет на берегу, скажешь заранее, чтобы я нашел место куда причалить.
Удочку держать, так как я тебе покажу, и не шевелись, иначе снасти
перепутаешь. Если блесна зацепится, ты это почувствуешь, ори что есть
силы «Стоп», чтобы я остановил мотор. Все ясно?
Ленка смотрела куда-то вдаль и на меня не реагировала:
- Эй, на барже, ты меня слышишь? Тебе все понятно?
- А? Что ты сказал? – Ленка оторвалась от созерцания берегов и
повернулась ко мне, - красиво, правда?
- Ты слышала, что я тебе говорил? Повтори!
- Да я и не слушала, думала, ты с кем-то по мобильнику треплешься, -
смотрела на меня Ленка голубыми глазами.
Я взревел не хуже нашей «Ямахи» и повторил инструктаж.
- Все поняла?
- Зачем ты так кричишь, я же не глухая. Вот только не поняла, где ты
видишь на берегу туалеты?
- Кусты видишь?
- Вижу.
- Так вот, все кусты в округе делятся на левые и правые относительно
места парковки лодки. Справа кусты для мальчиков, слева для девочек.
Доступно?

Минут двадцать Ленка молчала, переваривая информацию, я даже подумал,
что она не доставит мне больше хлопот до конца рыбалки, и немного
расслабился. Однако напрасно - Ленкино удилище вдруг изогнулось,
трещотка затарахтела, отрабатывая назад, и Ленка, увлекаемая
зацепившейся о корягу блесной, привстала с сиденья, вытянувшись в
струнку за убегающей к корме леской.
- Сидеть!
Ленка испуганно плюхнулась на сиденье, лодка покачнулась и Ленка
выпустила спиннинг из рук. Напрягшееся удилище выпрямилось и,
устремившись за натянутой леской, красиво нырнуло в воду.
- …ядь … ядь … ядь – разнесло мой вопль окрестное эхо.
Я развернул лодку и вернулся к месту потери. На Ленку было жалко
смотреть, поэтому весь свой пыл и возбуждение, охватившее меня после
исчезновения за бортом замечательного финского удилища с японской
катушкой, я сосредоточил на их поисках. К счастью лодка шла недалеко от
берега, и мне относительно легко удалось подцепить снасти, еще минут
сорок я отцеплял корягу и распутывал леску.

Все время, пока мои руки были заняты, я использовал совершенно свободный
язык для указания Ленке на ее ошибки. Лекция была исполнена на хорошем
русском языке с использованием идиоматических оборотов, легким экскурсом
в историю Ленкиной родословной и ее учителя рыболовства Олега. Все это
время она сидела притихшей в углу кошкой, сожравшей по неосторожности
хозяйский ужин и, казалось, внимательно слушала. Но это только казалось,
потому что к концу лекции она спросила меня, почему нельзя было
выпускать из рук удилище, если она совершенно точно чувствовала, что оно
вот-вот сломается.

Азы конструктивных особенностей спиннингов я излагал чуть позже, когда
мы снова тралили прибрежные камыши.

- Понимаешь, Ленка, удилище сконструировано таким образом, что его почти
невозможно сломать, если, конечно, не топтаться по нему ногами. Оно и
должно изгибаться, так что ты держи его в руках и больше не вздумай
отпускать. Ленка понимающе кивала головой, и иногда казалось, что мои
слова до нее доходят.
Следующую корягу Ленка поймала весьма скоро, на сей раз удилище из рук
она не выпустила и храбро принялась тормозить отрабатывающую зацеп
катушку. Катушка остановилась, леска зазвенела натянутой струной,
усилие, приложенное хрупкой рукой к катушке, превысило технические
возможности лески, и она оборвалась. Вместе с обрывком лески на дне
Вуоксы остался вцепившийся в корягу десятибаксовый воблер.

И вот, что я хочу заметить, я почти не орал. Потому что со всяким может
случиться, а коряги и браконьерские сети - это вообще первейший враг
порядочного рыбака. Но почему за час рыбалки именно Ленке удалось
вывести меня из равновесия своими зацепами, этому была посвящена третья
часть моей обучающей лекции.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ДАЛЕЕ.
В тот день мы больше почти ничего не потеряли. «Почти», потому что на
Ленкином спиннинге теперь болтались самые примитивные блесны, которые
было не то чтобы совсем не жалко, но не до слез. Поэтому оборвавшиеся
впоследствии две блесны я могу даже не считать за потерю.

Вечером я приготовил ужин из привезенного с собой мяса, и Ленка решила,
что худеть чипсами начнет с завтрашнего дня. Живущие по соседству рыбаки
по-свойски подходили к костру и делились своими неправедными победами
над рыбной мелочью.
- А почему мы тоже сетью не ловим? - спросила Ленка.
- Потому что мы, Леночка, не браконьеры. Ты разве голодаешь?
И Ленке пришлось признать, что если от чего и грозит ей помереть в
ближайшее время, так это от обжорства.

На следующий день я решил изменить тактику, и мы затаились в камышах с
поплавковыми удочками. Тихая безветренная погода приманила к прибрежным
зарослям целые полчища комаров, и Ленкины метания напоминали исполнение
обрядового шаманского танца: она прихлопывала ладошами, начиная с
лодыжек, заканчивая собственным лбом, постепенно покрываясь боевыми
кровавыми пятнами, а я тихонько радовался, что в лодке нет зеркала.

В благодарность за Ленкину стойкость я перешел на обслуживание ее
рыбацких потребностей, а потребности были велики – у Ленки клевало.
Оказалось, что насадить червяка или опарыша на крючок ее огромными
когтями в принципе невозможно. Невозможно было и распутать леску, снять
поймавшуюся рыбу, отцепить крючки от поймавшегося на спине свитера и
снять прицепившуюся камышинку.
К концу рыбалки я был вымотан так, что пойманные Ленкой десяток окуньков
меня совсем не вдохновляли. У меня возникло стойкое подозрение, что
чистить этих заморышей придется тоже мне, поэтому я с радостью одарил
хозяйского кота, который после этого встречал нас с рыбалки ежедневно.
Но ожидания его были тщетны, и в последующие дни разочарованный кот,
обнюхав лодку, презрительно задирал хвост и уходил к более удачливым
рыбакам.

И если кот себя вел вызывающе, но хотя бы молчал, то знакомые рыбаки
исходили от собственного остроумия. Они проехались и по древнейшим
традициям о месте женщины в лодке, вернее, за ее бортом. О качестве
снастей, о кривых руках и многом другом. Даже спокойную Ингу стало
задевать подобно отношение, но делать было нечего - Фортуна настойчиво
совала нам филейную часть и мы глотали ее горькие плоды. А однажды я не
выдержал:
- Завтра поедем в деревню за продуктами.
Грустившая из-за отсутствия цивилизации Ленка немного приободрилась и
потребовала заехать в ближайшую сауну-люкс, ей было крайне необходимо
отмыть свои блондинистые космы и прочие части тела.
«Люкс»-«не люкс», но знакомая старуха протопила отличную баньку и после
меня она долго хлестала Ленку по голой заднице, пока запылившиеся
Ленкины зрачки не обрели природный васильковый цвет.
- А сейчас, дорогая, сделаем самую главную покупку из-за которой мы сюда
приехали, -говорил я Ленке, когда мы покинули гостеприимную бабульку, -
я буду покупать еду, а ты пройдешь на деревенскую площадь и купишь двух
самых больших и свежих судаков. Поняла?
- А зачем нам рыба?
- Рыбу, мы, Леночка тщательно упакуем, чтобы никто не видел, а потом
якобы привезем с рыбалки. Я не могу допустить, чтобы о моей невезучести
слагали легенды, да еще припутывали к этому тебя.

На удивление, Ленка оказалась понятливой и идею проучить рыбаков
восприняла на «ура». Мы прикинули, что парочки двухкилограммовых судаков
нам вполне достаточно для восстановления пошатнувшегося реноме и
отправились по своим делам.
Когда я загружал купленный провиант, на деревенской площади появилась
Ленка. Она с трудом волокла огромный пакет и чрезвычайно довольная сияла
намытыми глазами.
- Уф, какие эти деревенские любопытные. «Зачем, да зачем, вам, девушка,
рыба? ». Просто замучили своими вопросами.
- Поняла теперь, почему я сам не пошел? Тебя они могли за городскую
хозяйку принять, а уж меня бы точно признали, и вся затея была бы коту
под хвост.
Всю дорогу мы с Ленкой веселились, представляя, как вечером придем с
рыбалки и утрем носы насмешникам.
- Я продавщице говорю, вы мне парочку взвесьте, а она мне: «Я, что изо
льда ее выковыривать буду? Сколько есть в бруске, столько и берите».
От неожиданности я притормозил:
- Погоди, какой лед, Лена?
- Что значит какой? Из морозильника, какой он еще бывает?
- Я же тебе сказал у рыбаков на площади купить свежую рыбу!
- Про рыбаков ты не говорил, да и не было там никаких рыбаков, я в
магазине купила. Знаешь, как продавщица была рада - я почти пять
килограммов купила.
Я остановил машину:
- Где пакет?
- Ты чего на меня кричишь? В багажнике, сам же его укладывал, - Ленка
обиделась и отвернулась к окну.
Я открыл багажник и вытряхнул из пакета, замороженный брикет с рыбой.
Если до сих пор у меня еще теплилась надежда, теперь она растаяла
подобно стекающей с рыбы талой воде. Я еще раз заглянул в пакет,
забросил его в багажник, сел за руль и мы поехали.

Вот чем хороша Ленка, что не умеет долго дуться. Она тронула меня за
рукав и виноватым голосом спросила:
- Ты чего? Положим в воду, она за полчаса разморозится, а внешне как
живая будет. Ну?
- Леночка, - я сделал паузу и бросил на нее косой взгляд, - как бы тебе
тактичнее объяснить… Видишь ли… в местных водоемах камбала встречается
исключительно редко. Я бы сказал, до нас ее вообще никогда не ловили.
- Ну и что? – Ленкин оптимизм был неиссякаем,- поймали и поймали, кому
какое дело? Повезло, значит.
- Очень сильно повезло. Эта рыба водится только в море, дорогая. Поймать
камбалу в Вуоксе, примерно то же, что выловить на червяка пару нильских
крокодилов.
Ленка задумалась и минут тридцать мы ехали молча - я хоронил в душе свою
рыбацкую репутацию, а Ленка, похоже, вспоминала азы биологии, пытаясь
понять, что общего у камбалы с крокодилом.

На базу мы приехали, мягко говоря, не в лучшем настроении. Слегка
развеселила соскучившаяся Инга, она облизала Ленку и ткнулась мордой мне
в колени. Потом она схватила зубами пакет с камбалой и понесла к лодке.
Мне было все равно, поэтому я даже не стал на нее кричать. Потом Инга
вернулась и стала переносить к лодке всякую мелочь, которую ей давали,
чтобы она не путалась под ногами. На рыбалку мы вышли, когда остальные
рыбаки уже поставили свои браконьерские сети и ловили в камышах
привычную мелочь.

В довершение всех неприятностей, едва мы отошли от базы, Ленку
угораздило подцепить на блесну сеть. Медленно и уныло, мы ее подтягивали
к борту, выпутывали снасть, и когда я уже хотел бросить ее в воду, в
голову пришла замечательная идея.
- Ленка, где наш мешок с рыбой?
Ленка поковырялась на дне лодки и достала почти разморозившийся брусок с
камбалой.
- Нож!
Ленка удивленно на меня посмотрела, но вбитая в голову с первого дня
привычка беспрекословно подчинятся мне в лодке победила, и она без
комментариев подала мне огромный «свинорез». Я отковырял от монолита
пару камбал, аккуратно запутал их в сеть, потом бросил ее в воду.
- Пусть теперь они думают.
Мы с Ленкой повеселели и еще несколько выловленных сетей пополнились
странноватым для Вуоксы уловом. Оставшихся пару самых крупных рыбин мы
положили на дно лодки и через полчаса они стали похожи на живых, разве
что не разговаривали.
Лица наши были счастливы и даже сидевшая на носу лодки Инга улыбалась
своей слюнявой мордой.
- Что поймали, коллеги? – мимо нас медленно проходила лодка с
язвительными соседями.
- Да так, по мелочам, - мило улыбнулась Ленка и подняла в руке самую
крупную камбалу.
Рыбаки в лодке затихли, потом самый умный надел очки и застыл печальной
нимфой на корме удаляющейся лодки.
- Кажется, они не поняли.
- И знаешь, я их не осуждаю, - мы с Ленкой переглянулись и радостно
заулыбались.
- Ну, что, на сегодня хватит? – я развернул лодку, и мы потихоньку пошли
в сторону базы, а Ленка сказала привычное:
- Ой!
Я уже знал, что в ее лексиконе это означает примерно то же самое, что
«стоп» и, заглушив мотор, стал подгребать в сторону зацепа.
- У меня сейчас удочка сломается,- жалобно пискнула Ленка.
- Давай сюда и быстро на весла, греби потихоньку.
Я медленно сматывал катушку, планируя очередные хлопоты с корягой,
развлекая себя фантазиями о выражении лиц рыбаков, вытаскивающих
нашпигованные камбалой сети, как вдруг удилище в руках дрогнуло,
изогнулось и наполовину ушло под воду.
- Чего-йто ты делаешь? – изумилась Ленка.
- Рыба… Ленка… это щука… - еще не веря себе, прошептал я. Мой голос
дрожал и срывался, - щука, Ленка, огромная...
Я стал аккуратно выбирать леску, вглядываясь в мутную зелень воды.
- Подсачник!
- Что?! – изумленная Ленка перестала грести.
- Сачок, твою мать. Быстро! Он на корме!
Ленка, конечно, видела эту штуку, похожую на сачок для ловли бабочек, но
ей не разу ни пришло в голову спросить, зачем мы с собой его таскаем, а
мне до сегодняшнего момента не довелось ей показать, что это такое.

Пока Ленка махала разгоняя мошкару подсачником, вода под лодкой вздулась
и мощными зеленоватыми перекатами обтекла бока всплывшей рыбины. Я
охнул, а Ленка от страха профессионально завела под нее сачок. Но
свернувшаяся кольцом рыбина, распрямилась, мощно ударила хвостом и
выпрыгнула из подсачника. Я перегнулся через борт, придерживая
намотанной на руку леской беснующуюся хищницу, ухватил ее за горло и
втянул в лодку.

Огромная, более метра зверюга растянулась на днище «Казанки», слегка
шевеля хвостом, потом она пришла в себя и забилась, норовя выпрыгнуть за
борт. Рискуя перевернуть лодку, я бросился не нее своим телом и просунул
руку под жабры. Через несколько минут все было кончено - в лодке лежала
окровавленная рыбья туша, мои рассеченные острыми жаберными пластинами
руки обильно кровоточили, а с берега доносились переходящие в овацию
аплодисменты. Оказалось, что наше выступление проходило на глазах у всей
базы, метрах в десяти от берега.


К причалу мы гребли медленно, упиваясь собственной победой и видом
притопывающих в нетерпении рыбаков. Инга, внося свою лепту во всеобщий
хаос, слегка порыкивала на рыбину и с гордостью посматривала по
сторонам.

Причалившую лодку обступили рыбаки - щуку с уважением разглядывали,
трогали зубы, пытались определить «на глазок» ее вес, а особо дотошный
побежал к машине за безменом и линейкой. И вдруг:
- А это у вас откуда? – очкастый, похожий на ученого рыбак, вытаскивал
из нашей лодки камбалу.
Мы с Ленкой переглянулись – ненужная теперь заготовка для нашей шутки,
казалось, жгла пламенеющие уши.
- А это… это мы поймали, - мило улыбнулась Ленка, - на червяков.
«Ученый» хмыкнул:
- Ничего не понимаю! Я думал, мужики нас разыгрывают, сказали, что у них
в сеть камбала поймалась, а вы люди серьезные, не чета нашим юмористам,
- и задумчиво покачивая головой, отправился разбирать свой маломерный
улов, бормоча о наводнивших реку мутантах и Божьей каре за
браконьерство.

Михаил.
www.litsovet.ru/index.php/author.page?author_id...

---

Факты из жизни кошек.

Мурчание кошек аналогично лечению людей акустическими колебаниями и может способствовать замедлению остеопороза и даже возобновлению роста костей у пожилых людей.


Усы помогают кошке определить, пролезет ли она в отверстие!


Кошка за свою жизнь может иметь больше 100 котят.


В древнем Египте во времена фараонов дочь бога Ра - Бастет, изображалась в виде кошки.

Кошки никогда не мяукают друг с другом. Этот звук предназначен специально для людей.

Одна пара кошек и их потомки за 7 лет могут произвести 420 000 котят.




"Общительные" кошки следуют за Вами из комнаты в комнаты, чтобы контролировать Ваши действия.

В Египте кошку ценили не только за ее божественную сущность, помимо того, что кошки убивали мышей и змей, их также дрессировали для сбора убитой на охоте птицы.


У кошки потеют только подушечки лап. Возможно, Вы замечали влажные отпечатки на столе после экспертизы или ветеринарного осмотра, когда забирали кошку?

Кошки могут издавать около 100 различных звуков. Для сравнения собаки только около 10.

Падающая кошка всегда действует одинаково. Сначала выравнивается голова, потом спина, потом ноги, а в конце выгибается спина, чтобы смягчить приземление.


Если кошка дерет мебель, попробуйте придать этому месту аромат лимона или апельсина. Кошки ненавидят эти запахи.

Чем больше вы говорите с кошками, тем больше они говорят с Вами.


Рисунок поверхности носа кошки уникален, как отпечаток пальца человека.

Жираф, верблюд и кошка это единственные животные-иноходцы, при ходьбе у них идут сначала левые ноги, а потом правые. Такая ходьба гарантирует скорость, проворство и тишину.


Египтяне брили брови, как признак траура, когда теряли любимую кошку.

Кошачье ухо поворачивается на 180 градусов. В каждом ухе у кошки 32 мускула, чтобы управлять ухом они используют двенадцать или более мускулов.


Сколько лет вашей кошке по человеческим меркам? Если вашей кошке 3 года, это соответствует человеческим 21 году. Если 8 лет, то по человечески 40. Если 14, то 70 человеческих лет.

Средний срок жизни домашней кошки 15 лет, в то время как для диких от 3 до 5 лет.

По данным Лионского университета в мире около 400 миллионов домашних кошек. Пальму первенства отдают Австралии, где на 10 жителей приходится 9 кошек. На Азиатском континенте первое место за Индонезией, здесь более 30 миллионов пушистых зверьков, а в Европе за Францией, жители которой имеют на своем попечении 8 миллионов кошек. Вместе с тем есть страны, например Перу, Габон, где домашняя кошка почти не встречается.


Каждый год Американцы тратят четыре миллиарда долларов на пищу для кошек. Это на один миллиард долларов больше чем, они тратят на пищу для грудных детей!


Если кошка около Вас, и её хвост дрожит это самое большое чувство любви, которое она может выразить. Когда хвост начинает опускаться, значит, настроение изменилось можно отойти, она не обидится.


Кошки трутся о человека, чтобы "перебить" чужие запахи. Запах идет из желез, которые находятся между глазом и ухом и в основании хвоста.

Если зрачки расширены, несмотря на яркое освещение, кошка чем-то очень заинтересована или в игривом настроении.


Кошкам, чтобы видеть, достаточно 1/6-ой света, необходимого человеку. Их ночное зрение удивительно! В темноте глаз кошки использует даже свет, отразившийся от сетчатки.


Кошки, в отличие от собак, не могут сфокусировать взгляд на близко расположенных предметах, то есть кошки дальнозорки, а собаки близоруки. Фактически лучше всего кошка видит на расстоянии от 75 см до 2-6 метров.


Чувствительность кошки к громкости звука в 3 раза выше, чем у человека! ( Если мы слушаем громкую музыку или в комнате гремит телевизор, то следует предоставить кошке возможность уйти в другое помещение!)



У кошки дрожит нижняя челюсть и стучат зубы, только в том случае, если добыча недостижима.

Кошки чувствуют запахи в 14 раз сильнее, чем люди!


Помимо носа, кошки могут улавливать запахи с помощью так называемой "трубки Якобсона", расположенной на верхнем нёбе за передними резцами. Кошка пользуется им, когда полностью сосредотачивается на каком-то особенно интересном запахе, втягивая в себя воздух, слегка приподняв верхнюю губу и нос.


Туалет должен стоять в уединенном месте, чтобы кошка не стеснялась, и вдали от миски с едой, поскольку кошки не любят пачкать возле того места, где они едят.


Никогда не кормите кошку собачьим кормом. Потребность кошек в протеинах в пять раз больше, чем у собак.

Кошки любят высоту. Также любят высоту леопарды и ягуары, которые спят на деревьях.


Если кошка падает, то её внутреннее ухо, управляющее балансом, помогает ей приземлиться на лапы.

У кошки в среднем 12 подвижных уса с каждой стороны морды. В основании усов имеется большое количество нервных окончаний, поэтому кошка с помощью них получает информацию обо всем, что ее окружает о предметах, о ветре, о температуре и т.д. Если кошке удалить усы, она может плохо ориентироваться в пространстве, например, плохо охотиться и вообще чувствовать себя неуверенно.


Если усы у кошки смотрят вперед она чем-то очень заинтересована. Или в стычках хочет напугать соперника. Если усы смотрят назад кошка напугана, она избегает прикосновений.

Нервное состояние у кошки выдают уши они у нее мелко подергиваются, хотя сама кошка может спокойно сидеть и наблюдать. Можно даже, тронув кошку в таком состоянии, добиться от нее шипения и удара лапой.

При нападении кого-то кошки плотно прижимают уши к голове. Это для предохранения от зубов и когтей противника. Если кошка нападает сама, то уши она опускает горизонтально и в стороны, образуя треугольник.

Кошачьи драки короткие, но очень свирепые и жестокие. Главное их оружие в драках зубы.


Когда мы гладим кошку, у нас снижается частота сердцебиения и кровяное давление. А люди с сердечно-сосудистыми заболеваниями имеют шанс прожить дольше, если у них есть кошка, в отличие от тех, кто не имеет ни кошки, ни собаки.


Кошки живут рядом с людьми более десяти тысячелетий. В древнем мире им поклонялись, считая священными животными, посланцами богов



Многие ученые считают, что кошки обладают паранормальными способностями, такими как предвидение и телепатия, проще говоря они способны чувствовать приближение опасности.

В древнем Риме рожицу кошки неоднократно изображали рядом с богиней свободы и независимости Либертас.

В XVIII веке в некоторых клиниках для душевнобольных существовал штат "лечебных кошек" своими ласками умиротворявших разбушевавшихся пациентов.


Самый маленький кот - Мистер Пиблз живет в Пекине и весит всего лишь 1кг. 300г.


Кошка Смоуки получила в Англии "Голубой крест" за спасение хозяев во время. Она разбудила их когда в квартире бушевал огонь.

Во Франции, Болгарии и Англии считается, что получить в подарок черного кота - знак особого уважения.

В Японии у ворот домов стоят фигурки кошки - символ домашнего очага и уюта.

Кардинал Ришелье, имел во дворце 12 кошек, которые жили в его комнатах, к ним он проявлял гораздо больше добрых чувств, чем к окружающим его людям.
Cамая первая выставка кошек была организована в 1871 году, и проходила в Хрустальном дворце Лондона.
Первая выставка кошек за океаном проводилась в 1895 году в Медиен Сквер Гарден в Нью-Йорке.

@темы: Зоология

---

Мост в Терабитию

Судя по трейлеру - я думал, что этот фильм жанра фейнтези, но оказалось что это совсем не так. Фильм о дружбе и потере, о воображение и детях изгоях, о чём-то, что бывает только в детстве.
Жаль что, становясь взрослыми, мы ограничиваемся и теряем возможность видеть свою Терабитию в окружающем мире.